Описания подобного состояния имеются в научной литературе,
но лишь относительно очень старых людей, которые достигли крайней степени одряхления
и медленно угасают в гериатрических клиниках, бессмысленно глядя на окружающий
мир и при этом фактически ничего не видя и не воспринимая. Тем не менее Дейрдре
продолжали вводить какие-то сильнодействующие лекарства, якобы предотвращающие
«приступы возбуждения», – так, по крайней мере, говорилось докторам и
медсестрам, которые были к ней приставлены.
Каким же образом, когда и почему Дейрдре Мэйфейр
превратилась в «безмозглую идиотку», как называли ее обитатели Ирландского
канала, в «милый пучок морковки», как ласково величала свою подопечную одна из
сиделок? В первую очередь виновата в том, наверное, пресловутая шоковая
терапия, которую применяли во всех психиатрических клиниках, где довелось
побывать Дейрдре начиная с 1959 года. Свою лепту внесли и разного рода
лекарственные препараты, транквилизаторы едва ли не нервно-паралитического
действия, которыми щедро потчевали свою пациентку доктора, причем иногда в
самых удивительных и немыслимых комбинациях, о чем свидетельствуют записи в
медицинских картах.
Трудно судить, насколько оправданным было использование того
или иного метода лечения. Примерно с 1962 года Дейрдре перестала разговаривать,
во всяком случае хоть сколько-нибудь логически и связно. Как только действие
транквилизаторов заканчивалось, она начинала плакать или кричать; время от
времени ломала или разбивала вещи, а бывали периоды, когда она просто валилась
на пол, закатывала глаза и беспрестанно выла.
На протяжении многих лет мы продолжали скрупулезно собирать
любую информацию о Дейрдре Мэйфейр, стараясь хотя бы раз в месяц встречаться с
кем-либо из врачей, медсестер, сиделок или иных людей, побывавших в особняке на
Первой улице. Тем не менее полученные сведения не всегда позволяли составить
целостную картину происходящего за его стенами. Добраться до больничных архивов
было еще труднее – их сотрудники ревностно хранили врачебную тайну. Более того,
как минимум в двух лечебных заведениях записи, касавшиеся Дейрдре,
отсутствовали вообще.
Один из докторов признался нашему агенту, что по собственной
инициативе уничтожил историю болезни Дейрдре, а врач другой клиники уволился
оттуда вскоре после выписки своей странной пациентки, оставив после себя лишь
несколько загадочных строк: «Неизлечима. Страшная трагедия. Тетушка требует
продолжения лечения, однако данное ею описание симптомов и поведения больной
невероятно и не заслуживает доверия».
Естественно, мы по-прежнему вынуждены опираться и на
светские сплетни, и на рассказы соседей и знакомых семейства Мэйфейр.
Несмотря на то что практически всю свою, так сказать,
взрослую жизнь Дейрдре находится под воздействием лекарств и сознание ее
затуманено, возле нее, если верить слухам, продолжает появляться «загадочный
темноволосый мужчина». Сиделки из лечебницы Святой Анны видели «какого-то
человека, входившего в ее палату». В техасской больнице, где Дейрдре пробыла
совсем недолго, врач несколько раз сталкивался с «таинственным посетителем»,
который «словно испарялся», прежде чем доктор успевал задать ему вопрос, кто он
и что делает в палате. В санатории на севере Луизианы сиделка жаловалась своему
начальству, что видела привидение. Чернокожие санитары сталкивались с
незнакомцем чаще других.
– Уверяю вас, это не человек, – твердо заявила нам
одна из темнокожих женщин. – Я могу определить это с первого взгляда. Я вижу
духов. Я умею их вызывать. Я знаю, кто он, а он знает, кто я, и никогда не
подходит ко мне близко.
Как и во времена детства Дейрдре, рабочие отказываются
приходить на Первую улицу, и из уст в уста передаются все те же истории о том,
что в доме обитает «какой-то человек», который не желает, чтобы там что-либо
менялось.
Тем не менее кое-что все же было сделано. В особняке
обновили электропроводку и в нескольких комнатах установили кондиционеры. Все
работы, однако, велись под строгим и неусыпным контролем самой Карлотты
Мэйфейр.
Старый садовник по-прежнему ухаживает за газонами и в случае
необходимости подкрашивает проржавевшую ограду.
Однако в целом особняк, почти скрытый от посторонних глаз
огромными ветвями разросшихся дубов, постепенно ветшает. По ночам возле
когда-то построенного Стеллой, а теперь заросшего лилиями и дикими ирисами
бассейна поют лягушки. Деревянные качели Дейрдре давно упали со стоящего в
самой глубине сада огромного дуба и превратились в кучу искореженных обломков,
едва заметных в высокой траве.
Многие из тех, кто, проходя мимо дома, останавливался, чтобы
поглазеть на Дейрдре, неизменно сидящую в своем кресле-качалке на боковой
террасе, видели рядом с ней «очень симпатичного молодого человека, наверное
родственника». Сиделки, ухаживавшие за больной, часто увольнялись только
потому, что их пугал «этот странный мистер», который вдруг появлялся возле их
подопечной и так же внезапно исчезал – «ну прямо как привидение». Иногда им
казалось, что за ними кто-то наблюдает, но, обернувшись, они лишь краем глаза
успевали заметить неясную тень.
– Около нее все время толчется какой-то призрак, –
заявила в агентстве по найму молоденькая сиделка, объясняя причину своего ухода
из особняка. – Однажды он появился прямо среди бела дня – знаете, ничего
ужаснее в жизни своей не видела. Ноги моей больше не будет в том доме!
Я пригласил девушку на ленч, и в разговоре она вспомнила еще
несколько подробностей:
– В целом мужчина как мужчина. Темные волосы, карие
глаза, одет хорошо: темный костюм, белая рубашка… Но… Господи, мне стало вдруг
так страшно! Он просто стоял рядом с ней, освещенный солнцем, и смотрел на
меня… Я уронила поднос и закричала…
Подобных отказов медицинского персонала различного уровня от
работы в семействе Мэйфейр было немало. Мы не теряем из виду этих людей, по
возможности встречаемся с ними и записываем их свидетельства. При этом, однако,
сами стараемся не посвящать их в подробности и не открывать истинных причин
нашего интереса к тому, что, где и когда им довелось видеть или слышать.
Вывод, сделанный нами на основе полученной информации, был,
мягко говоря, малоутешительным, даже пугающим. Вполне возможно, разум Дейрдре
оказался разрушенным до такой степени, что она полностью утратила контроль над
Лэшером и таким образом подсознательно позволила ему появляться рядом с ней не
только в любое время, но и во вполне материализованной форме.
Иными словами, она превратилась в лишенного разума медиума,
в беспомощную ведьму, находившуюся во власти того, кто всегда был рядом.
Существовала и иная вероятность. Лэшер мог появляться лишь
затем, чтобы заботиться о Дейрдре, утешать ее и доставлять ей минуты счастья
теми способами, о которых мы даже не подозреваем.
