У нас имеются вполне достоверные свидетельства, что
зависимость от жены – как психологическая, так и финансовая – раздражала и
оскорбляла преуспевающего юриста. Тем не менее Франклин вынужден был сохранять
брак, ибо даже очень высокие гонорары не позволили бы вести тот образ жизни, к
которому он привык, – пришлось бы навсегда забыть о яхтах, спортивных
машинах, экзотических путешествиях и расстаться с шикарным домом в Тайбуроне.
Светские сплетники на протяжении многих лет судачили о поистине фантастических
суммах, которые Грэм Франклин тратил на своих многочисленных любовниц.
Те из них, с кем довелось беседовать нашим агентам,
характеризуют Франклина как тщеславного, довольно-таки жестокого и в то же
время совершенно неотразимого мужчину. Любая из них готова была бороться за
него, что называется, до конца, пока не осознавала, что, несмотря на
бесконечные измены, Грэм действительно искренне любит Элли.
– И дело было совсем не в деньгах, – в один голос
утверждали они. – Он просто не мог бросить жену, потому что время от
времени ощущал непреодолимую потребность в ее обществе.
Одной из своих подружек – молоденькой стюардессе, которой он
впоследствии оплатил обучение в колледже, – Франклин признался, что жена
подавляет его и постоянно держит на крючке и что, дабы не чувствовать себя
полным ничтожеством, ему просто необходимо иметь кого-нибудь «на стороне».
Известие о том, что Элли неизлечимо больна, повергло
Франклина в ужас. Партнеры по бизнесу и друзья вспоминали, что он был
«совершенно выбит из колеи»: отказывался от встреч с ее лечащими врачами, ни с
кем не желал обсуждать ее состояние и даже не мог заставить себя войти в палату
и встретиться с женой. Прямо напротив своего офиса на Джексон-стрит в
Сан-Франциско Франклин снял квартиру для любовницы и посещал ее там иногда по
три раза в день.
Более того, он задумал объявить Элли недееспособной и
разработал изощренный план, согласно которому вся их с женой совместная
собственность – а к тому времени состояние супругов исчислялось невообразимо
огромной суммой – переходила в его руки. Внезапная смерть от паралича разрушила
планы Франклина – в те дни он как раз искал возможность продать своей любовнице
дом в Тайбуроне – и свела его в могилу на два месяца раньше Элли, которая
осталась единственной и полноправной владелицей всего имущества.
Карен Гарфилд, юная модель из Нью-Йорка, последняя любовница
Грэма, потягивая коктейль, жаловалась нашему агенту:
– Полмиллиона долларов это, конечно, неплохо, но мы с
Грэмом мечтали провести вместе всю жизнь, побывать на Виргинских островах, на
Ривьере…
Она попыталась встретиться с Роуан и «все ей объяснить», но…
– Представляете! Эта ведьма даже на порог меня не
пустила! – возмущалась Карен. – Убирайся, говорит, из дома моей
матери! Так и сказала! А ведь я всего лишь хотела взять несколько вещиц на
память.
Через час после этого визита у Карен случился первый, но
достаточно тяжелый инфаркт, за которым последовали еще несколько. Всего лишь
через две недели после посещения дома в Тайбуроне Карен Гарфилд скончалась.
За эти две недели она успела высказать в адрес дочери
Франклина множество нелицеприятных эпитетов, однако ей и в голову не пришло
связывать с этой встречей свой внезапный недуг. Да и в самом деле, какая могла
быть между ними связь?
Однако, как станет ясно из дальнейшего повествования, нам
удалось эту связь выявить.
Со смертью Элли Роуан, по ее собственному признанию,
лишилась лучшего и единственного своего друга. Возможно, так оно и было. Элли
Мэйфейр была неизмеримо доброй и деликатной женщиной, пользовавшейся огромной
любовью не только своей приемной дочери, но и многочисленных друзей и знакомых,
которые с нежностью говорили, что она удивительно гармонично сочетала в себе
изысканное очарование южанки прежних времен и энергию вполне современной
жительницы Калифорнии. Внешне ей можно было дать как минимум лет на двадцать
меньше, чем было на самом деле. Некоторые добавляли при этом, что забота о
собственной внешности и счастье приемной дочери составляли, пожалуй, главный
смысл существования Элли Мэйфейр.
После пятидесяти лет она дважды делала пластические
операции, регулярно посещала дорогие салоны красоты и постоянно красила волосы.
На фотографиях, сделанных за год до смерти, Элли выглядела гораздо моложе мужа,
преданность и любовь к которому сохраняла в течение всей их совместной жизни.
Она неизменно, и не без основания, прощала ему многочисленные романы, а в ответ
на упреки приятельниц в излишней терпимости поясняла:
– Он всегда приходит домой к обеду и проводит ночи
рядом со мной. Разве этого не достаточно?
Трудно судить наверняка, но, по нашему мнению, источниками
неотразимой привлекательности Грэма как для Элли, так и для остальных служили
его неуемная жажда жизни, поразительное обаяние личности и внимание к
окружавшим его людям.
– Ему всегда удавалось выйти сухим из воды после каждой
новой интрижки, – говорил один из давних друзей Грэма, пожилой адвокат,
нашему агенту, – потому что он всегда был очень заботлив и нежен с Элли.
Кое-кому из нас стоило бы у него поучиться. Ведь что больше всего ненавидят
женщины? Холодность и невнимание по отношению к ним. А если ты обращаешься с
женщиной как с королевой, то почему бы ей не смириться с тем, что за стенами
дворца тебя ждет пара наложниц.
В настоящий момент мы еще не приняли решение о
целесообразности дальнейшего сбора информации о Грэме Франклине и Элли Мэйфейр.
Достаточно того, что мы знаем: приемные родители Роуан принадлежали к верхним
слоям среднего класса калифорнийского общества и, несмотря на измены Грэма,
были вполне счастливы вплоть до последнего года своей совместной жизни.
По вторникам они бывали в опере, по четвергам посещали
симфонические концерты, время от времени смотрели балетные спектакли. В их
личном гараже стояли новейшие модели «бентли», «роллс-ройсов», «ягуаров» и
других самых модных и дорогих машин. На обновление своего гардероба супруги
ежемесячно тратили не менее десяти тысяч долларов. Они устраивали шикарные
приемы для своих друзей, а как только появлялась возможность, всей семьей
путешествовали по Европе или Азии, отдыхали на самых фешенебельных курортах. Но
главной их гордостью всегда оставалась Роуан – «наш доктор», как, шутя,
представляли они ее друзьям.
В определенной мере Элли обладала телепатическими
способностями, но они служили ей скорее для развлечения. Так, например, еще не
успев снять трубку телефона, она всегда знала, кто именно звонит, или могла
угадать карты в руках играющего. Во всем остальном эта женщина ничем не
отличалась от остальных, за исключением разве что огромного личного обаяния,
свойственного практически всем потомкам Джулиена Мэйфейра, и также
унаследованных Элли от прадеда таланта почти мгновенно располагать к себе
собеседника и удивительно приятной, соблазнительной улыбки.
