Что касается других аспектов моей связи с историей
Мэйфейров, то здесь загадок и странностей еще больше.
Не знаю, насколько это важно, но я хорошо знаком с Ритой Мей
Двайер Лониган. Мы вместе с ней и Марией Луизой развлекались на речном
теплоходе «Президент» в тот вечер, когда Рита Мей напилась со своим дружком
Терри О'Нилом. За это девчонку и отправили в школу Святой Розы, где она
познакомилась с Дейрдре. Я очень хорошо помню отъезд Риты Мей.
Разве это ничего не значит?
Есть еще кое-что. Нельзя исключить вероятность того, что
кто-то из моих предков работал в Садовом квартале. Я понятия не имею, чем они
занимались, но… Моя бабка по отцовской линии была сиротой и воспитывалась в
приюте Святой Маргариты. Не думаю, что она знала, кто ее отец, но что, если ее
мать работала горничной в особняке на Первой улице?… Нет, от таких
предположений недолго и с ума сойти.
А теперь посмотрим, как в этом семействе решали, так
сказать, вопрос размножения. Если бы речь шла о лошадях или собаках, вполне
уместно было бы использовать такие термины, как инбридинг, чистопородное
разведение или селекция.
Из поколения в поколение лучшие представители мужского пола
спаривались с ведьмами, развивая и усиливая таким образом определенные свойства
и черты характера, в первую очередь, конечно, экстрасенсорные способности. Но
ведь есть и другие особенности личности. Если я правильно понял то, что
написано в этом чертовом досье, Кортланд был отцом не только Стеллы и Роуан. С
таким же успехом он мог быть и отцом Анты, хотя все были уверены, что она дочь
Лайонела.
Идем дальше. Если отцом Мэри-Бет был Джулиен… Черт! Нужно
было разложить все это по полочкам на компьютере и составить нечто вроде схемы
– именно с точки зрения инбридинга. А при наличии фотографий молото привлечь
новейшие достижения в области генетики. Нужно рассказать об этом Роуан – она
поймет лучше других. Кстати, когда мы с ней разговаривали, Роуан говорила
что-то о непопулярности генетики. Людям не нравится думать, что кто-то может
предопределять их судьбу, генетически программировать… То есть я опять прихожу
к вопросу о свободе воли, а именно эта свобода и стала одной из причин того,
что я едва не свихнулся.
Как бы то ни было, Роуан во всех отношениях можно считать
высшим достижением генетики: высокая, стройная, сексуальная, обладающая
отменным здоровьем и блестящим умом, сильная, способная добиться успеха во
всем… Она обладает телекинетическим даром, способностью отнимать жизни на
расстоянии, но вместо этого становится врачом, можно сказать гением медицины, и
эти жизни спасает… И тут мы снова сталкиваемся со свободой человеческой воли…
Свободой выбора.
Но о какой свободе выбора могу говорить я? И что имел в виду
Таунсенд, сказав, что «все предопределено и спланировано»? Господи! Как
разобраться во всем этом?
Быть может, я связан с этими людьми благодаря ирландским
слугам, работавшим в особняке? Или члены этой семейки просто находят кого-то на
стороне, когда для усиления жизнеспособности рода им требуется вливание новой
крови? Но эту миссию с успехом способны выполнить герои-пожарные и копы,
которых так любит Роуан. Зачем им я? Почему именно мне суждено было утонуть?
Впрочем, я до сих пор не уверен в их причастности к моему приключению. И тем не
менее только мне Лэшер позволял видеть его.
Боже милостивый! Я никогда не смогу найти объяснение всем
этим странностям! А что, если я и не должен был утонуть, ибо изначально был
предназначен судьбой для Роуан? Что, если причина моего спасения именно в этом?
К тому же я не могу смириться с мыслью о предопределенности. Потому что, будь
моя смерть в морских волнах предопределена, предопределено могло быть еще очень
и очень многое. А это ужасно!
Я не в силах читать досье Мэйфейров и думать о том, что
трагические события, произошедшие в их семье, были неизбежны, что Дейрдре
суждено было вот так умереть…
Можно писать обо всем этом еще три дня, бесконечно
размышлять, гадать, выдвигать одну версию за другой… Но я просто схожу с ума. И
до сих пор не могу отыскать хоть одну зацепку, чтобы понять, в чем смысл
портала, – или это был обычный дверной проем? Не знаю!!! Ни единого
проблеска в понимании значения этого образа! Равно как и в поисках числа,
которое может иметь хоть какое-то отношение к моему видению… Разве что это было
число тринадцать? Тогда…
Далее. Если допустить, что дверной проем – это вход в
особняк на Первой улице… Или сам особняк – своего рода портал… Нет, ерунда.
По-моему я скоро дойду до ручки.
Что до психометрических способностей… Понятия не имею, зачем
они мне и что с ними делать. Может, стоит рискнуть и дотронуться до Лэшера,
когда он материализуется передо мной в следующий раз? Что, если удастся узнать,
кто он на самом деле, откуда приходит и чего добивается от ведьм? Сомневаюсь,
что он позволит коснуться себя.
Конечно, попав в особняк на Первой улице, я сниму перчатки и
прикоснусь ко всем предметам, так или иначе связанным с историей Мэйфейрских
ведьм. Надеюсь, что нынешняя хозяйка дома, Роуан, не станет возражать. Откровенно
говоря, сама по себе такая перспектива приводит меня в ужас. Я не воспринимаю
визит в особняк как шаг к завершению возложенной на меня миссии. Нет, это не
более чем непосредственный контакт с бесчисленным множеством предметов,
поверхностей, даже образов… и кроме того… впервые в жизни меня пугает мысль о
том, что придется трогать вещи, принадлежавшие мертвым. И все же я должен
попытаться… Я обязан использовать любую возможность.
Уже почти девять часов, а Эрона до сих пор нет. За окнами
так темно и тихо, что жуть берет. Не хочу уподобляться герою Марлона Брандо из
фильма «В порту», но пение сверчков тоже нагоняет на меня страх. Я вздрагиваю
от каждого шороха и старательно обхожу взглядом развешанные по стенам картины и
зеркала, боясь увидеть в них нечто ужасное…
Я ненавижу собственный страх!
И у меня больше нет сил томиться в ожидании. Конечно, было
бы глупо рассчитывать на то, что Эрон появится сразу, как только я закончу
читать досье. Но похоронная церемония давно закончилась, и Лайтнер не может не
знать, что я жду его, что меня мучают мысли о Мэйфейрских ведьмах, от которых
щемит сердце. Но я жду. Потому что обещал дождаться его, потому что он не
позвонил и потому, что мне необходимо увидеться с Роуан.
Эрону придется поверить мне на слово, что я непременно
вернусь и тогда мы все обсудим. Но это будет завтра, а если понадобится, то и
послезавтра… А сегодня я должен встретиться с Роуан!
И последнее. Если я сейчас закрою глаза и попытаюсь
воссоздать в памяти свое видение, – точнее, ощущения, ибо фактические
подробности давно забылись, – уверен, что те люди, с которыми я тогда
встретился, по-прежнему будут казаться мне хорошими и добрыми. Я вернулся ради
какой-то высшей цели. И согласие выполнить эту миссию стало проявлением моей
свободной воли.
