– Понятно, – кивнул Майкл.
– И еще. Я остаюсь. Вопреки существованию таинственного
мужчины, вопреки любым предопределениям и совпадениям, вопреки тому факту, что
именно я вытащила тебя из океана…
Майкл снова кивнул, на этот раз несколько неуверенно, потом
со вздохом откинулся на спинку дивана и, не отводя взгляда от Роуан, спросил:
– И все же ты не станешь утверждать, что не хочешь
больше встречаться с тем призраком и не испытываешь желания понять суть
происходящего…
– Не стану. Но одного этого было бы мало, чтобы
удержать меня здесь. К тому же для него не имеет значения, где мы находимся –
здесь, в Монклеве, в Тайбуроне или в Доннелейте. Что же касается тех, кого ты
видел, им придется прийти к тебе еще раз и объяснить, в чем все-таки дело и
чего они добиваются. Сам ты этого не узнаешь.
Роуан помолчала. Она сознавала, что была с Майклом чрезмерно
резка, и теперь старалась успокоиться.
– Послушай, – уже мягче продолжила она, – если
ты все же решишь остаться, то пусть это случится по какой-то иной причине. Ну,
например, из-за меня, или потому, что ты родился в этом городе, или просто
потому, что здесь тебе будет хорошо… Пусть даже потому, что тебе в детстве
нравился этот дом, этот квартал и теперь ты можешь полюбить их снова…
– Я никогда не переставал их любить.
– Прошу только, не сдавайся, не подчиняйся им.
Наоборот, делай все вопреки их существованию.
– Роуан, разве можно забыть о том, что только благодаря
им я сейчас сижу в этой комнате? Вспомни, ведь мы с тобой встретились не в
яхт-клубе!
Роуан тяжело вздохнула:
– И все же я настаиваю…
– Ты обсуждала это с Эроном? Он дал тебе такой совет?
– Я не спрашивала его совета. И встретилась с ним лишь
по двум причинам. Во-первых, мне необходимо было поговорить с ним еще раз и
окончательно убедиться в его искренности и порядочности.
– Ну и как, убедилась?
– Он именно такой, каким ты его описывал. Но я должна
была пообщаться с ним в спокойной обстановке. Знаешь, он обворожительный
собеседник.
– Знаю.
– Я это почувствовала на похоронах, а точнее, еще
раньше – когда мы столкнулись с ним у могилы Элли.
– Теперь ты спокойна на его счет?
– Да. Я поняла, что он мало чем отличается от нас с
тобой.
– Что ты имеешь в виду?
– Он человек увлеченный, даже одержимый. – Роуан
слегка пожала плечами. – Такой же, как я, если речь идет о хирургии, или
как ты, когда восстанавливаешь и возвращаешь к жизни старые дома вроде
этого. – Она помолчала. – И точно так же, как мы с тобой, он не лишен
иллюзий.
– Ясно.
– Во-вторых, я хотела поблагодарить его за то, что он
позволил мне прочитать досье, и сказать, что ничуть не возмущена и не обижена и
постараюсь оправдать его доверие.
Майкл с облегчением вздохнул, хотя слова Роуан привели его в
некоторое недоумение.
– Дело в том, что он помог заполнить самый большой и
важный пробел в моей жизни. Возможно, он и сам не осознает, какое великое благо
совершил. Эрон очень недоверчив и осторожен. Кроме того, ему трудно понять, что
такое одиночество, поскольку с детских лет рядом с ним всегда были люди из
Таламаски.
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Однако мне кажется, что
он все отлично понимает.
– И все же он не доверяет мне до конца. Кстати, ты в
курсе, что это очаровательное темноволосое привидение пыталось его убить?
– Да, в курсе.
– Я постаралась объяснить, как безмерно ему благодарна.
Всего лишь два дня назад у меня не было ни прошлого, ни семьи. А теперь я
обрела и то и другое. Мало того, он помог мне найти ответы на самые мучительные
и страшные вопросы в моей жизни. Думаю, что и это еще не все. Что ж, будущее
покажет. Сейчас, когда я вспоминаю о Тайбуроне и внутренний голос говорит:
«Тебе нет нужды возвращаться в тот дом и проводить там в одиночестве остаток
своей жизни», – меня охватывает невыразимый восторг.
– Откровенно говоря, я не ожидал такой реакции с твоей
стороны. Мне казалось, ты придешь в ярость и почувствуешь себя оскорбленной.
– Меня совершенно не интересует, каким образом Эрон
добывал информацию и что делали для этого его коллеги. Важно лишь то, что, не
будь их, не было бы и тех сведений, которые собраны в досье. И тогда я осталась
бы один на один со старухой и ее ужасными откровениями. Потому что никто из
моих многочисленных родственников при всей их улыбчивости, симпатии ко мне и
радости от встречи не смог бы мне помочь. Они не знают историю собственного
семейства. Разве что какие-то отрывки. – Роуан глубоко вздохнула. –
Знаешь, Майкл, некоторые люди не имеют привычки к подаркам. Они не ждут и уж
тем более не требуют их, а если получают, то не знают, что с ними делать. Мне
приходится учиться этому искусству. Потому что этот дом стал для меня подарком.
И досье тоже. Оно помогло мне обрести семью, принять ее такой, какая она есть.
И это для меня самый большой подарок в жизни.
Майкл слушал ее как завороженный. Его все больше охватывало
чувство невероятного облегчения, и в то же время он не мог избавиться от
недоуменных сомнений.
– А как ты отнеслась к тому, что говорится в досье о
смерти Карен Гарфилд и доктора Лемле? – наконец отважился спросить
он. – Твоя реакция на это пугала меня больше всего.
Лицо Роуан исказилось от внутренней боли, и Майкл тут же
пожалел о своей необдуманной и непростительной резкости.
– Ты не понимаешь. – Голос Роуан звучал
по-прежнему ровно и спокойно. – Ты просто плохо знаешь мой характер. Я
всегда считала, что самое страшное в мире это сомнения и подозрения, которые ты
не в состоянии ни опровергнуть, ни подтвердить, – иными словами,
неизвестность. Вот почему важнее всего для меня было узнать, обладаю я такой
силой или нет. Я и к тебе-то поехала только затем, чтобы ты коснулся меня и
сказал, чувствуешь ли ты во мне ее присутствие. Но у тебя ничего не вышло. И
только Эрон смог с уверенностью ответить на мой вопрос.
– Теперь понятно.
– Так ли?
Роуан проглотила застрявший в горле комок. Чувствовалось,
что она с трудом сохраняет спокойствие. Взгляд ее на миг сделался печальным,
глаза потухли, и только усилием воли она вновь взяла себя в руки.
