Роуан медленно выпрямилась на диване, и Майкл непроизвольно
отшатнулся, чувствуя, как от страха волосы дыбом встают на голове. Примерно
такое же чувство, наверное, испытывает человек, внезапно заметивший в высокой
траве у самых своих ног змею.
– Да что это с тобой? – шепотом спросил он.
Присмотревшись, он увидел, что она вся дрожит, а на
смертельно побелевшем лице двумя ярко-красными пятнами горят щеки. Роуан
протянула было к нему руки, но вдруг резко отдернула их и крепко сомкнула
пальцы, как будто стараясь удержать в них что-то.
– Господи, а я ведь даже не испытывала ненависти к
Карен Гарфилд, – тихо сказала она. – Ни малейшей. Боже, помоги мне,
я…
– Успокойся, это была ошибка, трагическая ошибка. И ты
никогда впредь не допустишь ничего подобного.
– Нет. Клянусь… Даже когда это случилось с Карлоттой… Я
не хотела… Я не верила…
Майклу отчаянно хотелось утешить ее, помочь, но он не знал,
что делать. Роуан трясло как в лихорадке, острые зубы до крови прикусили нижнюю
губу, крепко сцепленные руки словно свело судорогой…
– Ну же, милая, перестань, успокойся, смотри, ты
покалечишь себя, – шептал он, пытаясь ее обнять и чувствуя, что она
напряжена и тверда, как каменное изваяние…
– Клянусь, я не верила, – твердила она. – Это
приходит внезапно, ты все осознаешь, но не веришь, что такое возможно… Я очень
разозлилась на Карен за то, что она посмела прийти в дом Элли… Я просто вышла
из себя от такой наглости…
– Я понимаю…
– Что же мне делать? Как научиться сдерживать свои
чувства? Неужели эти приступы будут возвращаться и постепенно разрушат меня
изнутри?
– Нет, ни в коем случае.
Она отвернулась от Майкла, подтянула колени к груди и
невидящим взглядом уставилась в пространство. Сейчас она выглядела чуть
спокойнее, однако глаза были неестественно широко раскрыты, а пальцы
по-прежнему беспокойно подергивались.
– Меня удивляет, как это тебе до сих пор не пришел в
голову самый очевидный ответ, – наконец сказала она. – Ведь он
напрашивается сам собой.
– Какой еще ответ?
– Вполне возможно, что твоя миссия очень проста: убить
меня.
– Господи, да как ты могла додуматься до такого? –
Майкл притянул Роуан поближе к себе и откинул назад пряди волос с ее влажного
лба.
Она смотрела на него отсутствующим взглядом и мыслями в тот
момент была где-то очень далеко.
– Выслушай меня, солнышко, – ласково заговорил
он. – Жизнь у человека может отнять кто угодно. В этом нет ничего
сложного. Существуют миллионы способов. И тебе, как врачу, это известно гораздо
лучше, чем мне. Возьми, к примеру, Карлотту. Слабая женщина убила человека,
который мог бы задушить ее одной левой. Когда я сплю, меня может убить кто
угодно – было бы желание. Скальпель, шляпная булавка, капля яда… Да что толку
перечислять – способов действительно много, один легче другого. Но мы не
совершаем ничего такого просто потому, что это не приходит нам в голову – у нас
даже мысли об этом не возникает. Точно так же было и с тобой, пока ты не
обнаружила, что обладаешь некой сверхъестественной силой, которая выходит за
рамки привычных представлений о возможности выбора, импульсивности или
самоконтроле, не подчиняется никаким законам и требует от тебя отчетливого
понимания того факта, что ты осознаешь в себе эту силу. Поверь, у тебя хватит
мужества, чтобы познать и обуздать эту силу внутри себя.
Роуан согласно кивнула, но Майкл видел, что она ему не
верит. Да и сам он не до конца верил тому, что говорил. Проблема состояла в
том, что, если Роуан не научится контролировать свою страшную силу, она
непременно воспользуется ею вновь. И отрицать это нет никакого смысла.
Однако он должен был сказать ей кое-что еще – и это касалось
его видения и силы его рук.
– Помнишь, – начал он, – в первую ночь после
нашей встречи ты попросила меня снять перчатки? Я выполнил твою просьбу. Мы
занимались любовью, наши обнаженные тела соприкасались, я держал твои руки в
своих… И что же я тогда в тебе видел? Только доброту. Доброту и любовь. –
Он поцеловал ее в щеку и вновь отбросил назад непокорные пряди волос, все время
падавшие ей на лицо. – Ты права во многом, но только не в этом. Моя миссия
не может заключаться в том, чтобы причинить тебе хоть малейшее зло. Я обязан
тебе жизнью.
Майкл повернул Роуан к себе лицом и поцеловал, чувствуя, что
она все еще не пришла в себя.
Все так же отстраненно глядя в пространство, она медленно
сняла с себя его руки, нежно коснулась его щеки ответным поцелуем, словно
извиняясь за нежелание выносить сейчас его прикосновения.
Погруженный в раздумья, Майкл еще какое-то время оставался
сидеть с ней рядом, оглядывая зал: высокие зеркала в резных, потемневших от
времени рамах, покрытый пылью старинный рояль фирмы «Бёзендорф», выцветшие
шторы…
В конце концов он не выдержал, встал и направился к боковому
окну, за которым располагалась терраса.
– О чем ты недавно говорила? – вдруг спросил он Роуан,
поворачиваясь к ней лицом. – О сумбуре и о том, что мы лишаемся
способности действовать? Да, именно. Точное слово – сумбур.
Она не ответила и по-прежнему неподвижно сидела на диване,
обхватив руками колени и глядя в пол.
Тогда он сам подошел, поднял ее на руки и пристально
вгляделся в мертвенно-бледное лицо с яркими пятнами румянца на щеках. Потом
приник поцелуем к ее губам. Он не встретил никакого сопротивления, словно Роуан
даже не сознавала, что он целует ее, словно она спала или была без сознания. Но
постепенно она стала возвращаться к жизни и наконец обвила Майкла руками за шею
и ответила на поцелуй.
– И все же, Роуан, этот замысел существует, –
прошептал он ей в самое ухо. – Равно как и паутина, в которой все мы
запутались. Но я верил всегда и верю сейчас, что те люди, которые свели нас с
тобой вместе, имели благие намерения. И та миссия, которую они на меня
возложили, тоже несет в себе только доброе начало. Я должен выяснить, в чем она
состоит, и сделаю это. Но я не сомневаюсь, что это миссия добра, так же как не
сомневаюсь в доброте, заложенной в основу твоей натуры.
Роуан со вздохом выскользнула из его объятий, с нежностью
поцеловала его пальцы и отошла на середину зала. Она остановилась под широкой
аркой, разделявшей пространство на две части, и принялась рассматривать резные
детали лепнины на потолке и саму арку, изящно спускавшуюся к карнизам,
расположенным по обе ее стороны.
Такая перемена в ее настроении больно ранила Майкла, хотя
внешне он по-прежнему оставался совершенно спокойным.
