– Да. Рад. Страшно даже говорить об этом, но она сама
не хотела больше жить. Она устала. И мечтала о смерти. И вот однажды, когда я
был в доме один и ждал ее, мне вдруг пришло в голову, что это ловушка. Огромная
ловушка. Не знаю, как объяснить, но… Если вы что-то почувствуете… Не
игнорируйте это ощущение, отнеситесь к нему со всей серьезностью…
– Скажите, а вам не приходилось… видеть здесь
что-либо?…
Джеральд на минуту задумался. Вопрос явно не поставил его в
тупик.
– Возможно… – наконец ответил он. – Однажды.
В холле. Хотя, вполне вероятно, у меня просто разыгралось воображение.
Они долго стояли молча, хотя Джеральду явно не терпелось
поскорее покинуть особняк.
– Что ж, до свидания, – наконец произнес он и
слабо улыбнулся. – Рад был с вами поговорить. Если я вам понадоблюсь,
звоните в любое время.
Роуан вошла в ворота, краем глаза наблюдая, как серебристый
«мерседес-седан» медленно отъезжает от тротуара.
В доме было пусто и тихо. Она явственно ощущала даже аромат
смолы. Роуан поднялась наверх и быстрым шагом прошла по всем помещениям. Чистые
полы, новые матрацы и покрывала на кроватях… В воздухе витал слабый запах
инсектицидов. Пол в маленькой комнате был тщательно выскоблен, но пятна все же
остались – видимо, от них уже не удастся избавиться.
Комната Джулиена тоже сверкала чистотой. Разобранная кровать
была прислонена к стене, книги аккуратными рядами стояли на полках. Темного
пятна возле камина, где лежали останки несчастного Таунсенда, не было.
Роуан направилась в комнату Карлотты. Шкафы были пусты, в
них остались лишь несколько деревянных вешалок. Пахло камфорой.
Роуан подошла к старому черному телефону и набрала номер
отеля.
– Чем занимаешься? – спросила она.
– Лежу в кровати, страдаю от одиночества и жалею себя.
Утром вместе с Эроном был на кладбище. Устал безумно.
И вообще, ощущение как после драки: все болит. А ты сейчас
где? Надеюсь, не в доме?
– Именно в нем. Здесь тепло и пусто. Все вещи старухи
увезли, матрацы заменили, мансарду вычистили до блеска.
– Ты там одна?
– Да. Здесь все так красиво. – Роуан еще раз
огляделась. – И я совершенно одна.
– Я сейчас приеду.
– Нет. Я уже ухожу. Прогуляюсь пешком до отеля. А тебе
следует отдохнуть. А потом сходить к врачу и пройти полное обследование.
– Это еще зачем?
– Тебе хоть раз делали электрокардиограмму?
– Конечно. После купания в океане они меня обследовали
по полной программе. А все, что мне нужно сейчас, это сексуальные процедуры и
упражнения, причем в огромных количествах.
– Посмотрим, какой у тебя будет пульс к моему
возвращению.
Роуан повесила трубку.
Ей почему-то вспомнились те отрывки из досье, где
описывается встреча Артура Лангтри с Лэшером. Он говорил что-то о сердцебиении
и головокружении… Но Лангтри тогда уже был пожилым человеком.
Она медленно прошла по дому. Тихо. Только пение птиц
доносится с улицы.
Роуан вдруг охватило удивительное чувство – смесь радости и
удовольствия от сознания собственного благополучия. «И это все принадлежит
мне!» – подумала она.
Несколько минут она стояла неподвижно, пытаясь вспомнить все
ужасные события и ощущения последнего времени и сопоставить их с тем, что
окружало ее сейчас, и с тем ощущением легкости, которое испытывала в эти
минуты. Оно было вызвано еще и тем, что, прочитав досье, она больше не страдала
от одиночества, от необходимости один на один бороться с темными сторонами
своей натуры. Она нашла свое место в жизни и искупит все грехи.
Роуан уже повернулась, чтобы уйти, и только теперь заметила
вазу с великолепными розами, стоявшую на столике в холле.
Кто принес цветы? Джеральд? Возможно, он просто забыл
сказать ей об этом?
Она долго любовалась кроваво-красными полураскрывшимися
бутонами, очень похожими на те, которые видела в вазах и венках, когда хоронили
Дейрдре. Как будто их принесли сюда именно оттуда… Эта мысль вдруг почему-то
испугала ее.
И заставила вспомнить о Лэшере.
Нет, это абсурд. Скорее всего, их оставил здесь Пирс, когда
привозил новые матрацы. Или Джеральд. Вода в вазах совсем свежая, а цветы
выглядят так, как будто их срезали не более получаса назад.
Тем не менее букет вызывал у нее неприятное чувство. Сердце
Роуан забилось сильнее. Странные розы. Она, конечно, не специалист, но,
насколько помнит, обычно они бывают гораздо более мелкими. А эти цветы казались
чрезмерно огромными и… Разве у роз такие листья? И почему лепестки их словно
шевелятся – бутоны как будто разбухают на глазах? Нет, это все ее воображение!
Роуан тряхнула головой и вдруг почувствовала, что она слегка кружится.
Она поспешила к выходу, пытаясь поскорее избавиться от
неприятного ощущения и вновь почувствовать прежнюю легкость и радостное
оживление. Нужно глотнуть свежего воздуха. Этот дом слишком похож на храм,
подумалось ей, и цветы только увеличили сходство. Дойдя до лестницы, Роуан
посмотрела наверх, туда, где когда-то Артур Лангтри увидел Стюарта Таунсенда.
Нет. Никого.
Ни души во всем доме.
– Ты боишься меня? – громко спросила Роуан у
пустоты. – Или ты хочешь, чтобы я боялась тебя, и злишься, что этого не
происходит?
Ответом ей была полная тишина. Даже воздух вокруг, казалось,
застыл. И в этой поистине оглушительной тишине послышался вдруг легкий шелест –
лепестки роз один за другим падали на мраморную столешницу…
Роуан вытащила один цветок из вазы и, бережно подставив под
него ладонь, поднесла к лицу и вдохнула тонкий, едва уловимый аромат. Потом
повернулась и направилась к двери.
Нет, эти розы не были похожи на обыкновенные. Слишком
крупные, и лепестков чересчур много. Роуан пригляделась повнимательнее и только
тут увидела, что бутон уже завял. Темно-красные еще несколько минут назад
лепестки приобрели коричневый оттенок и съежились. Роуан в последний раз
прижалась к ним губами.
Перед тем как выйти за ворота, она бросила розу в сад.
