Интересно, как скоро мы прочтем памфлет, изобилующий
привычными картинами и полный лживых измышлений? Вне всякого сомнения, печатные
станки, которые всегда подливали масла в огонь костров инквизиции, уже усердно
работают.
Знать бы, где тот инквизитор, что грелся той ночью у очага
знахарки из Доннелейта и показывал ей гнусные картинки из своей демонологии?
Умер ли и горит в аду? Этого мы никогда не узнаем.
Петир, не трать время на ответное письмо. Только
возвращайся. Знай, что мы любим тебя и не клянем за то, что ты сделал, а равно
и за все то, что ты можешь сделать. Мы говорим то, что, по нашему убеждению, мы
должны сказать!
Преданный тебе в деле Таламаски
Стефан Франк, Амстердам.
Дорогой Стефан!
Пишу в спешке, ибо уже нахожусь на борту французского корабля
«Святая Елена», готового отплыть в Новый Свет, и мальчик-посыльный дожидается,
когда я закончу, чтобы немедленно отправить это письмо тебе.
Прежде чем твое письмо достигло меня, я получил от нашего
агента все необходимое мне для путешествия и купил одежду и лекарства, которые,
боюсь, мне понадобятся.
Я отправляюсь к Шарлотте, поскольку не могу поступить иначе,
и мое решение не удивит вас. Скажи от меня Александру, что на моем месте он
сделал бы то же самое.
Однако, Стефан, напрасно ты делаешь вывод, что я подпал под
злые чары этого демона. Да, я нарушил правила ордена только в отношении Деборы
Мэйфейр, как в прошлом так и сейчас. Но демон никогда не играл никакой роли в
моей любви к Деборе, и, когда я столкнул инквизитора с крыши, я поступил так,
как хотел поступить.
Я сбросил его вниз за Дебору и за всех бедных и
невежественных женщин, которые на моих глазах кричали в пламени костров; за
женщин, терзаемых на дыбе в холодных застенках. Я сделал это, отплатив за
разрушенные семьи и опустошенные деревни, ставшие жертвами чудовищной лжи.
Но я напрасно теряю время, пытаясь себя оправдать. Вы все
добры ко мне и не проклинаете меня, хотя я совершил убийство.
Позволь мне также написать совсем кратко, что весть о буре в
Монклеве достигла Марселя некоторое время назад и в сильно искаженном виде.
Одни приписывают это силе ведьмы, другие считают просто явлением природы, а
смерть Лувье оценивается как несчастный случай, произошедший среди всеобщей
сумятицы. Здесь ведутся нескончаемые и утомительные споры о том, что же в
действительности имело место в Монклеве.
Теперь напишу тебе о том, что наиболее сильно заботит меня и
что я за последнее время узнал о Шарлотте Фонтене. Здесь ее хорошо помнят, ибо
ее прибытие во Францию и отъезд домой происходили через Марсель. Разные люди
говорили мне, что она очень богата, очень красива. У нее белоснежная кожа,
пышные волосы и завораживающие синие глаза. Муж ее действительно болен с самого
детства, и болезнь постоянно прогрессировала, вызывая все большую слабость в
его членах. Теперь это тень, а не человек. Согласно рассказам, Шарлотта повезла
его в Монклев в сопровождении большой свиты слуг-негров, ухаживавших за ним.
Она обратилась к матери, надеясь, что та сможет вылечить его, а также
установить, нет ли признаков этой болезни у их малолетнего сына. Дебора
заявила, что малыш здоров. Мать с дочерью вместе приготовили для больного
целебную мазь, которая принесла ему немалое облегчение, однако не смогла
восстановить чувствительность конечностей. Полагают, что вскоре он сделается
столь же беспомощным, как и его отец, страдающий аналогичным недугом. И хотя ум
старика остается острым и сам он может управлять делами плантации, он, согласно
слухам, все время неподвижно лежит в великолепной постели, а негры кормят его и
убирают за ним, как за маленьким. Все надеются, что у его сына Антуана болезнь
не будет развиваться с такой скоростью. Когда Шарлотта впервые увидела Антуана,
тот был заметной фигурой при дворе. Он сделал Шарлотте предложение, и она
согласилась выйти за него замуж, хотя и была очень молода в то время.
Здесь широко известно, что Шарлотта и Антуан наслаждались
гостеприимством Деборы в течение многих недель, когда в семье случилась
трагедия, закончившаяся смертью графа и известными тебе событиями. Добавлю
лишь, что в Марселе не настолько верят в колдовство и связывают безумство
следствия с суеверием жителей глухого провинциального городишки. Между тем
много бы значило это суеверие без подстрекательств знаменитого инквизитора?
Мне было очень легко расспрашивать о Шарлотте и ее муже, поскольку
здесь никто не знает, что я прибыл из Монклева. Похоже, те, кого я приглашал
выпить со мной бокал вина, любили поговорить о Шарлотте и Антуане Фонтене,
равно как жители Монклева любили поговорить о всей семье.
Шарлотта и ее муж наделали здесь немало шума, ибо они жили с
изрядной экстравагантностью и были щедры ко всем, раздавая деньги так, словно
те для них ничего не значили. В Марселе, как и в Монклеве, они появлялись в
церкви в сопровождении свиты чернокожих слуг, приковывая к себе всеобщее внимание.
Мне также рассказывали, что они щедро платили каждому здешнему врачу, с которым
консультировались по поводу болезни Антуана. О причинах болезни тоже ходит
много разговоров. Считают, что она либо вызвана чрезмерно жарким климатом
Вест-Индии, либо представляет собой давнишнюю болезнь, от которой в минувшие
века страдали многие европейцы.
Никто здесь не сомневается в богатстве семьи Фонтене. До
недавнего времени у них в Марселе были торговые агенты. Однако, уезжая с
громадной поспешностью, пока весть об аресте Деборы еще не достигла Марселя,
они разорвали связи с местными агентами, и потому никто не знает, куда они
отправились.
Этим мои новости не кончаются. Продолжая выдавать себя за
богатого голландского купца, что стоило мне немалых денег, я сумел познакомиться
с одной очень любезной и прелестной женщиной из прекрасной семьи, которая была
подругой Шарлотты Фонтене. Имя этой женщины упоминалось всякий раз, когда
разговор заходил о Шарлотте. Сказав лишь, что в молодости я знал и любил Дебору
де Монклев, когда она еще жила в Амстердаме, я заручился доверием этой женщины
и от нее узнал еще некоторые подробности.
Ее зовут Анжелика де Руле. Она находилась при дворе
одновременно с Шарлоттой, и их вместе представляли королю.
Анжелика де Руле не подвержена суевериям провинциального
Монклева. Она считает, что Шарлотта обладает приятным и общительным характером
и никак не может являться ведьмой. Сама Анжелика относит случившееся на счет
невежества тамошних жителей, способных поверить в любые домыслы. Она заказала
заупокойную мессу по несчастной графине.
