– Значит, она воображала себе дьявола красивым, и Лэшер
для нее превратился в красавца. Вот видите, все, что он есть, проистекает от
нас.
– Возможно, мадам, возможно. – Терзаемый жаждой, я
покосился на пустой бокал, но решил, что не стану напиваться. – А
возможно, и нет.
– Да, вот почему меня так привлекает это
создание, – сказала она. – Разве вы до сих пор не поняли, что само по
себе оно не умеет мыслить? Оно способно сосредоточиться только по приказу
Сюзанны; по зову Деборы оно научилось концентрироваться в одном месте и
вызывать бурю; а я научила его превращаться в старика… И оно в восторге от
этих проделок, ему доставляет удовольствие разглядывать нас человеческими
глазами. Неужели так трудно догадаться, что именно своей изменчивостью,
стремлением к постижению нового и нежеланием останавливаться на достигнутом оно
мне и нравится?
– Но оно таит в себе опасность! – прошептал
я. – Это существо лжет.
– Нет, это невозможно. Спасибо, что предупредили, но
все ваши предостережения настолько беспочвенны, что над ними можно только
посмеяться.
Она протянула руку к бутылке и вновь наполнила мой бокал.
Но я не принял его.
– Шарлотта, умоляю…
– Петир, позвольте мне говорить откровенно, потому что
вы этого заслуживаете. Наша жизнь наполнена борьбой, мы ко многому стремимся и
вынуждены преодолевать неисчислимые препятствия. Сюзане, например, мешали ее
наивность и невежество. Дебору воспитали как сельскую оборванку, и даже в
собственном замке она всегда оставалась не более чем страшащейся всего на свете
крестьянской девчонкой, считавшей Лэшера единственным источником своего
благосостояния.
Так вот, я не сельская знахарка, не пугливая девчонка без
роду и племени. Я родилась и выросла в богатстве и роскоши, мне дали отличное
образование, и с малых лет я привыкла получать все, что только могла пожелать.
В свои неполных двадцать два года я уже мать, а вскоре, наверное, стану вдовой.
Я управляю всем поместьем и начала делать это еще до того, как мать поделилась
со мной своими тайнами и прислала сюда Лэшера. И в дальнейшем я по-прежнему
намерена изучать это существо, использовать его и позволить ему черпать силы
там, где их в избытке, то есть у меня.
Полагаю, что вы не нуждаетесь в дальнейших объяснениях,
Петир ван Абель, – ведь мы с вами очень похожи, и на то есть свои причины.
Вы сильный человек, я тоже. Однако я хочу, чтобы вы поняли кое-что еще: я
полюбила этого духа – слышите? – я научилась его любить! Потому что этот
дух стал моей волей!
– Он погубил вашу мать! – воскликнул я и вновь
заговорил о безграничном коварстве сверхъестественных сил, подтверждение чему
мы находим во множестве древних легенд и сказаний. В завершение своей тирады я
заявил, что это существо нельзя до конца понять разумом, а следовательно,
нельзя и управлять им разумно.
– Моя мать отлично знала вам цену, – печально
покачала головой Шарлотта, протягивая мне бокал с вином, от которого я в
очередной раз отказался. – Все вы из Таламаски в конечном итоге не лучше
католиков и кальвинистов.
– Ничуть не бывало, – сказал я. – У нас с
ними нет ничего общего. В отличие от духовенства мы черпаем наши знания,
основываясь на наблюдениях и опыте! Мы шагаем в ногу со временем и с этой точки
зрения скорее сродни хирургам, терапевтам, философам!
– Ну и что это значит? – фыркнула Шарлотта.
– Духовенство ищет ответы в откровениях, в Святом
Писании. Рассказывая о старинных легендах про демонов, я пытался привлечь ваше
внимание к чистому знанию! У меня и в мыслях нет призывать к буквальному и доскональному
восприятию всего, что написано в области демонологии. Нет! Следует выбрать лишь
самое главное, а остальное безжалостно отвергнуть.
Она молчала.
– Вы говорите, дочь моя, что получили весьма хорошее
образование. В таком случае вспомните судьбу моего отца, хирурга Лейденского
университета, человека, который отправился в Падую, чтобы учиться, а затем в
Англию, чтобы слушать лекции Уильяма Гарвея
[5]
; отец выучил французский, чтобы
читать труды Паре
[6]
. Великие врачеватели отбрасывают в сторону «священные
книги» Аристотеля и Галена. Они учатся, рассекая мертвые тела, рассекая живых
животных! Они ведут наблюдения и таким образом обретают знания. Это и наш
метод. Поэтому я и говорю – посмотрите внимательнее на это существо, вспомните,
что оно совершило! Я утверждаю, что оно своими трюками довело Дебору до гибели.
Оно погубило и Сюзанну.
Молчание.
– Значит, вы советуете изучить его получше. Вы велите
мне отнестись к нему так, как отнесся бы врач. И покончить при этом с
колдовством, заклинаниями и тому подобным.
– Да, для этого я сюда и приехал, – со вздохом
подтвердил я.
– Вы приехали сюда ради чего-то другого, гораздо более
важного и лучшего, – возразила она, одарив меня дьявольской и в то же
время очаровательной улыбкой. – Ну же, будем друзьями. Выпейте со мной.
– Мне бы лучше сейчас отправиться спать.
Она мило рассмеялась:
– Я тоже не прочь отдохнуть, но не сию минуту.
Она снова протянула мне бокал, и, чтобы не показаться
невежливым, я принял его и выпил, мгновенно опьянев еще больше, чем прежде,
словно в бутылке было адское зелье.
– Пожалуй, мне уже достаточно, – пробормотал я.
– Это же мое лучшее бордо, вы обязательно должны выпить
еще. – Шарлотта опять наполнила мой бокал.
– Ладно.
Знал ли я тогда, Стефан, что должно произойти? Неужели даже
в ту минуту, когда я поднес бокал к губам, я любовался ее сочными губками и
изящными ручками?
– Милая красавица Шарлотта, – сказал я, –
известно ли вам, как я люблю вас? Мы говорили о любви, но я не сказал…
– Знаю, знаю, – ласково прошептала она, поднимаясь
и беря меня за руку. – Не расстраивайтесь так, Петир. Я все знаю.
– Взгляните вокруг! – Я попытался привлечь ее
внимание к прекрасному зрелищу: огни внизу, казалось, танцевали на деревьях,
словно светлячки, и сами деревья как будто ожили и наблюдали за нами, а ночное
небо уходило в безбрежную высь, где сияли звезды и залитые лунным светом
облака.
– Идем, дорогой, – сказала Шарлотта, увлекая меня
за собой к лестнице.
Признаюсь, Стефан, ноги мои ослабли от вина, я спотыкался.
