Лично на меня места захоронения всегда наводили страх;
и теперь, разгадав замысел призрака, я оцепенел и покрылся потом от одной
только мысли, что должен пройти по мосту и миновать кладбище. На моих глазах
деревья над могилами принялись раскачиваться, шум от варварского разбоя
становился все сильнее, а я застыл, не в силах сделать первый шаг.
Но оставаться на месте было глупо. Я заставил себя
приблизиться к мосту. И тут я увидел разоренные могилы, гробы, вырванные из
мягкой сырой земли, тела, выползавшие из ям… Нет, скорее, их оттуда вытягивали
– ведь это были мертвецы… Ну конечно, мертвецы, а он управлял ими как
марионетками!
– Беги, Петир! – вскричал я, силясь подчиниться
собственному приказу.
Я мгновенно пересек мост, однако они медленно продвигались к
берегу с обеих сторон. Я слышал, как под их стопами проваливаются сгнившие
крышки гробов. Иллюзия, трюкачество, снова и снова повторял я себе, но, когда
первый из этих жутких трупов ступил на мою тропу, я заверещал, как перепуганная
женщина: «Прочь от меня!» Не в силах отмахнуться от гнилостных рук, которыми
тот молотил воздух передо мной, просто отступая под его напором, я наткнулся
спиной на другой такой же полуистлевший труп и в конце концов рухнул на колени.
Я молился, Стефан. Я громко призывал на помощь дух моего
отца и Рёмера Франца. Мертвецы теперь окружили и толкали меня со всех сторон,
вонь стояла невыносимая – кого-то из них похоронили совсем недавно, другие
успели наполовину разложиться, а от третьих пахло уже только землей.
Омерзительная слизь текла по моим рукам и волосам, заставляя
содрогаться от отвращения.
В эту минуту я отчетливо услышал голос и мгновенно узнал его
– со мной заговорил Рёмер:
– Петир, они мертвы! Они словно плоды, упавшие на землю
в саду. Поднимайся и оттолкни их от себя – их уже нельзя оскорбить!
Воспрянув духом, я так и сделал.
Я снова побежал, распихивая в стороны мертвые тела,
перепрыгивая через них, и, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, неуклонно
мчался вперед. Наконец я сорвал с себя сюртук и принялся размахивать им. Они
оказались слабыми и долго не продержались – я отбился сюртуком и покинул
кладбище. Пришлось опять опуститься на колени, чтобы отдохнуть.
До меня все еще доносился шум их шаркающих шагов.
Оглянувшись, я увидел легион жутких мертвых тел, которые,
словно кто-то дергал их за веревочки, по-прежнему пытались догнать меня.
Вскочив на ноги, я снова продолжил путь; сюртук пришлось
нести в руке, он был весь в мерзкой грязи после драки, а свою шляпу, свою
драгоценную шляпу я потерял. Через несколько минут я оставил мертвецов далеко
позади. Думаю, что и призрак в конце концов бросил их на дороге.
Я передвигался с трудом, ноги и грудь болели от напряжения,
рукава рубахи после битвы с мертвецами покрылись пятнами. К волосам пристали
куски полусгнившей плоти. Ботинки тоже были заляпаны ею. Зловоние преследовало
меня всю дорогу до Порт-о-Пренс. Однако вокруг было тихо и спокойно. Призрак
отдыхал! Он истощил свои силы. Так что мне было не ко времени беспокоиться о
запахах и одежде – лучше поторопиться.
В своем безумии я обратился к Рёмеру:
– Что мне делать, Рёмер? Ты ведь знаешь, призрак будет
гоняться за мной по всему свету.
Но ответа не последовало, и я даже решил, что прежде голос
лишь почудился мне. К тому же, если я начну долго и сосредоточенно думать об
одном человеке, призрак может заговорить его голосом и тем самым окончательно
свести меня сума.
Ничто не нарушало тишину. Небо начало светлеть. Позади меня
по дороге загрохотали телеги, справа и слева начали пробуждаться поля.
Поднявшись на холм, я увидел перед собой город и облегченно вздохнул.
Меня догнала повозка, небольшая шаткая деревянная колымага,
нагруженная фруктами и овощами для рынка; ею управляли два довольно-таки
светлокожих мулата. Остановив лошадь, они удивленно уставились на меня, и
тогда, прибегнув к своему лучшему французскому, я попросил их о помощи,
пообещав благословение Господне, если они мне не откажут. Тут я вспомнил, что у
меня есть деньги, вернее, когда-то были, и, вывернув карманы, нашел несколько
ливров, которые они приняли с благодарностью. Я взобрался на задок телеги.
Привалившись спиной к огромной горе из овощей и фруктов, я
заснул. Телега раскачивалась и подпрыгивала, меня бросало из стороны в сторону,
но мне казалось, будто я еду в роскошной карете.
Во сне я вновь оказался дома, в Амстердаме. Почувствовав прикосновение
чьих-то мягких пальцев, нежно похлопывавших по моей левой руке, я поднял
правую, чтобы ответить столь же ласковым жестом, открыл глаза и повернул
голову… И вдруг увидел перед собой обгоревшее, обугленное тело Деборы, лысую
сморщенную голову с живыми голубыми глазами и опаленные губы, оскаленные в
улыбке.
Я так громко закричал, что перепугал и возниц, и лошадь. Но
это уже не имело значения, ибо я свалился на дорогу, а лошадь рванулась вперед
так, что мулаты не могли с ней справиться, и вскоре повозка скрылась за холмом.
Я сидел, скрестив ноги, в пыли и рыдал, приговаривая:
– Проклятый призрак! Что тебе от меня надобно? Скажи!
Почему бы тебе не убить меня?! Ведь это тебе по силам, если ты можешь творить
подобное!
Ответа не было. Но я знал, что призрак рядом. Подняв голову,
я увидел его, и на этот раз не в ужасном обличье. Передо мной снова предстал
темноволосый красивый мужчина в кожаной короткой куртке, который являлся мне
уже дважды.
Освещенный солнцем, он сидел на ограде, тянувшейся вдоль
края дороги, и казался вполне настоящим, из плоти и крови. Словно погрузившись
в глубокие раздумья, ибо лицо его мало что выражало, этот мужчина вперил в меня
внимательный взгляд.
А я в свою очередь пристально, изучающе вглядывался в него,
словно мне нечего было опасаться. В эту минуту я понял нечто чрезвычайно
важное.
Обгорелое тело Деборы было иллюзией! Он вырвал этот образ из
глубин моего сознания и оживил. Такой же иллюзией был и мой двойник –
совершенной иллюзией, словно отражение в зеркале. И сила того демона, который
преследовал меня и с которым я боролся, – тоже не более чем иллюзия.
А вот мертвецы были настоящими – всего лишь мертвые тела, и
ничего больше.
Однако человека на заборе никак нельзя было назвать
иллюзией. Призрак воплотился в нечто вполне реальное.
– Да, – подтвердил он, и снова его губы не
шевельнулись. Я даже знаю почему: он пока не мог заставить их двигаться. –
Но скоро смогу, – добавил он. – Смогу.
