Наконец Кэтрин пригрозила побегом, если семья не пойдет
навстречу ее желаниям, и Маргарита дала официальное согласие на скромную
церковную свадьбу. На дагерротипе, снятом после церемонии, Кэтрин украшает
изумруд Мэйфейров.
В 1858 году Кэтрин и Дарси переехали в дом на Первой улице,
и Монехан стал самым модным архитектором и строителем в предместье Нового
Орлеана. Многие жившие в то время отмечают красоту Кэтрин и обаяние Дарси,
вспоминая, как весело было на балах, которые устраивали эти двое в своем доме.
Изумруд Мэйфейров упоминается в этих рассказах множество раз.
Ни для кого не было секретом, однако, что Джулиен Мэйфейр
так и остался противником этого брака и даже не навещал сестру. На плантацию
Ривербенд он тоже не вернулся и проводил почти все время в своей квартире во
Французском квартале. В 1863 году в особняке на Ривербенд между Джулиеном,
Дарси и Кэтрин произошла крупная ссора. В присутствии слуг и нескольких гостей
Дарси обратился к Джулиену с просьбой принять его как родственника, не
гневаться на Кэтрин и быть «разумным».
Джулиен пригрозил убить Дарси. Кэтрин с мужем покинули
Ривербенд и больше не появлялись там вдвоем.
В 1859 году Кэтрин родила мальчика, которого назвали Клэем,
позже у нее родилось еще трое детей, но все они умерли в младенчестве. В 1865
родился еще один мальчик, Винсент, а потом еще двое детей, рано умерших.
Говорили, что потеря детей разбила сердце Кэтрин, что она
восприняла их смерть как наказание Господа и из веселой жизнерадостной девушки
превратилась в неуверенную в себе, потерянную женщину. Тем не менее ее жизнь с
Дарси, видимо, протекала полно и насыщенно. Она беззаветно его любила и делала
все, чтобы поддержать его в различных строительных проектах.
Следует отметить, что Гражданская война никоим образом не
затронула ни саму семью Мэйфейров, ни их состояние. Новый Орлеан был захвачен и
оккупирован в самом начале военных действий, поэтому его не обстреливали, не
сжигали. А у Мэйфейров в Европе были размещены такие суммы, что ни оккупация,
ни последовавшие затем бумы и спады в Луизиане не могли хоть сколько-нибудь
повлиять на жизнь этого семейства.
Войска Конфедерации никогда не размещались на их землях.
Мэйфейры даже затеяли бизнес с янки, почти сразу как началась оккупация Нового
Орлеана. Более того, Кэтрин и Дарси Монехан развлекали оккупантов на Первой
улице, к большому неудовольствию Джулиена, Реми и других членов семейства.
Эта счастливая жизнь закончилась, когда в 1871 году Дарси
умер от желтой лихорадки. Кэтрин, сломленная горем и полубезумная, умолила
своего брата Джулиена приехать к ней. В то время он жил во Французском
квартале, в собственной квартире, и сразу откликнулся на зов сестры, впервые
после завершения строительства переступив порог особняка на Первой улице.
Джулиен оставался подле Кэтрин день и ночь, поручив слугам
присматривать за ее сыновьями. Он ночевал в хозяйской спальне над библиотекой в
северном крыле дома, потому что даже прохожим были слышны непрерывные крики и
стенания Кэтрин, горевавшей по мужу и умершим детям.
Дважды Кэтрин пыталась отравиться. Слуги рассказывали о том,
как в особняк спешно приезжали врачи, давали Кэтрин противоядия, заставляли ее
ходить, хотя она была чуть жива и готова упасть в любую секунду, как
опечаленный Джулиен не мог сдерживать слезы, ухаживая за сестрой.
Наконец Джулиен привез Кэтрин и двух ее сыновей на
Ривербенд, и там в 1872 году Кэтрин родила Мэри-Бет Мэйфейр, которую крестили и
записали как ребенка Дарси Монехана, хотя чрезвычайно сомнительно, что он был
отцом этой малышки, так как девочка родилась спустя десять с половиной месяцев
после его смерти. Отцом Мэри-Бет почти наверняка был Джулиен.
По сведениям, собранным Таламаской, слуги и многочисленные
няни, ухаживавшие за детьми, были единодушны в этом мнении. Все знали, что
Джулиен и Кэтрин спали в одной постели, за закрытыми дверями, и что Кэтрин не
могла иметь любовника после смерти Дарси, так как ни разу не покидала дом, если
не считать того случая, когда она переезжала на плантацию.
Все эти слухи, распространяемые прислугой, видимо, не были
приняты во внимание или подтверждены людьми одного круга с Мэйфейрами.
Кэтрин считалась во всех отношениях почтенной особой, она
была сказочно богата, щедра и всеми любима за это, так как оделяла деньгами
родственников и друзей, пострадавших от войны. Ее попытки самоубийства вызывали
только жалость. А старые байки о ее походах на балы квартеронов полностью
стерлись из памяти людей. Кроме того, влияние семьи на финансовые круги было в
то время настолько велико, что не поддавалось измерению. Джулиен был тоже весьма
популярной фигурой в обществе Нового Орлеана. Разговоры вскоре затихли;
впрочем, вряд ли они когда-нибудь влияли на частную или общественную жизнь
Мэйфейров.
В 1872 году Кэтрин была все еще красива, несмотря на
преждевременную седину, и, по свидетельствам многих, легко располагала к себе
людей своими приятными манерами. На симпатичной и хорошо сохранившейся
ферротипии того времени она сидит в кресле со спящим младенцем на руках, рядом
с ней два ее маленьких сына. Выглядит она здоровой и спокойной. Привлекательная
женщина с легкой грустью во взгляде. Изумруда Мэйфейров на ней нет.
Пока Мэри-Бет со своими старшими братьями, Клэем и
Винсентом, росла за городом, брат Джулиена, Реми Мэйфейр, и его жена – тоже из
числа Мэйфейров, внучка Лестана Мэйфейра – завладели особняком на Первой улице,
поселились там надолго. Все трое родившихся у них детей носили фамилию Мэйфейр,
а потомки двоих из них до сих пор живут в Луизиане.
Именно в этот период Джулиен начал наведываться в особняк и
устраивать в библиотеке собственный кабинет. (Эта библиотека вместе с хозяйской
спальней над ней была частью крыла, добавленного к первоначальному проекту в
1867 году.) По распоряжению Джулиена в двух стенах библиотеки соорудили
встроенные книжные шкафы и заполнили их многочисленными семейными дневниками,
которые всегда хранились на плантации. Нам известно, что многие из этих
рукописей были очень древними, а некоторые даже написаны на латыни. Кроме того,
Джулиен перевез в особняк старые живописные полотна, включая «портреты с 1600-х
годов».
Джулиен любил читать и заполнил библиотеку классической и
популярной литературой. Он обожал Натаниеля Готорна и Эдгара Аллана По, а также
Чарлза Диккенса.
Имеются кое-какие свидетельства, что ссоры с Кэтрин вынудили
Джулиена переехать в город, подальше от Ривербенда, хотя он никогда не
пренебрегал своими обязанностями на плантации. Но если Кэтрин и заставила его
уехать, то его маленькая племянница (или дочь) Мэри-Бет тянула его обратно,
потому как он всегда заваливал ее горой подарков и на целые недели увозил в
Новый Орлеан. Эта преданность не помешала ему жениться в 1875 году на
родственнице Мориса Мэйфейра и известной красавице.
