Я попробовал проявить настойчивость, еще раз прибегнув к
наводящим вопросам, которые я взял себе за правило не задавать. Завел разговор
о привидениях. Упомянул, что очень многие люди считали, будто в особняке
водятся привидения.
– Думаю, если бы это было так, вы бы знали, –
сказал я.
Не уверен, что Ллуэллин понял меня. Он вернулся за свою
конторку, сел и, когда я уже решил, что ответа мне не дождаться, вдруг
заговорил. По его словам выходило, будто в доме было что-то не так, но он не
знал, чем это объяснить.
– Там было нечисто, – сказал он, и на лице его
вновь появилось отвращение. – Я мог бы поклясться, они все об этом знали.
Иногда у меня возникало такое чувство, будто… за нами кто-то все время
наблюдает.
– Может, за этим что-то скрывалось? – не отставал
я от старика – я ведь тогда был молод, безжалостен и полон любопытства, к тому
же еще не понимал, что значит быть старым.
– Я пытался обсудить это с Джулиеном, – ответил
Ллуэллин, – говорил, что оно в комнате, рядом с нами, что мы не одни, что
оно… наблюдает за нами. Но каждый раз он посмеивался, как любил посмеиваться
над всем остальным. Он уверял меня, что нельзя быть таким стеснительным. Но я
мог бы поклясться, что оно было там! Оно появлялось каждый раз, когда мы с
Джулиеном… сами знаете… были вместе.
– А вы сами видели что-нибудь?
– Только в последние дни, – сказал он, потом еще
что-то добавил, но я не смог разобрать. Когда же я опять начал настаивать, он
покачал головой и многозначительно поджал губы, что было его привычкой. Затем
он перешел на шепот. – Должно быть, мне все привиделось. Но я мог бы
поклясться, что в те последние дни, когда Джулиен был уже совсем плох, оно
точно было там. Оно было в комнате Джулиена, оно было в его постели.
Старик взглянул на меня, как бы оценивая мою реакцию. Уголки
его губ скривились в усмешке, глаза поблескивали из-под кустистых бровей.
– Жуткое, жуткое существо, – прошептал он, качая
головой, и его всего передернуло.
– Вы видели его?
Он отвел взгляд. Я задал еще несколько вопросов, но уже
понимал, что потерял его внимание. Когда он снова заговорил, я сумел разобрать
несколько слов: другие обитатели дома знали об этом существе, знали и
притворялись, что не знают.
Потом он взглянул на меня и сказал:
– Они не хотели, чтобы я знал о том, что им известно.
Они все знали. Я сказал Джулиену: «В этом доме есть еще кто-то, и ты его
знаешь, как знаешь его вкусы и прихоти, но ты отказываешься признаться мне в
этом». А он ответил: «Да брось ты, Ричард», и использовал всю свою силу
убеждения, так сказать, чтобы заставить меня, знаете ли, позабыть обо всем. А затем,
в ту последнюю неделю, в ту ужасную последнюю неделю, существо появилось в его
комнате, в его постели. Я знаю точно. Я проснулся в кресле и увидел его. Уверяю
вас. Я увидел его. Это был призрак мужчины, и он занимался любовью с Джулиеном.
Боже мой, какое зрелище. Я ужаснулся, потому что понял: этот мужчина не
настоящий. Он не мог быть настоящим. И тем не менее я видел его.
Ллуэллин отвел взгляд, и губы его задрожали еще сильнее. Он
пытался вынуть из кармана носовой платок, но у него ничего не получалось, а
помочь ему я не решился.
Я принялся дальше расспрашивать его, формулируя вопросы как
можно мягче. Мой собеседник либо не слышал меня, либо не хотел отвечать. Старик
обмяк на стуле, и вид у него был такой, словно в любую минуту он мог умереть от
дряхлости.
Потом он покачал головой и заявил, что больше не в состоянии
разговаривать. Вид у него действительно был крайне изможденный. Ллуэллин
сказал, что больше не проводит в лавке целый день и скоро отправится наверх. Я
сердечно поблагодарил его за фотографии, а он пробормотал, что был рад повидать
меня и ждал моего прихода, чтобы подарить эти снимки.
Больше я никогда не видел Ричарда Ллуэллина. Он умер через
пять месяцев после нашей последней беседы, в начале 1959 года. Похоронили его
на Лафайеттском кладбище, недалеко от Джулиена.
Можно было бы привести здесь и другие истории о Джулиене.
Вероятно, многое еще предстоит обнаружить.
Но для целей данного повествования достаточно упомянуть лишь
тот факт, что у Джулиена был еще один друг, о котором нам известно: мужчина,
пользовавшийся его особым расположением. Этот мужчина уже описан в досье как
судья Дэниел Макинтайр. Позже он женился на Мэри-Бет Мэйфейр.
Но у нас появится повод рассказать о Дэниеле Макинтайре в
связи с Мэри-Бет. Поэтому будет правильно, если мы сейчас перейдем в нашем
повествовании к самой Мэри-Бет, последней великой Мэйфейрской ведьме
девятнадцатого века и единственной, кто мог соперничать в силе с ее предками
восемнадцатого века.
Было десять минут третьего. Майкл остановился только потому,
что не мог иначе. Глаза закрывались, и ему ничего не оставалось, кроме как
сдаться и немного поспать.
Он посидел немного, вперив взгляд в папку, которую только
что закрыл. Стук в дверь заставил его вздрогнуть.
– Войдите, – сказал он.
Тихо вошел Эрон. На нем были пижама и шелковый клетчатый
халат, перетянутый поясом.
– У тебя усталый вид, – сказал он. – Отдохни.
– Придется, – согласился Майкл. – В молодости
я мог долго продержаться, накачиваясь кофе. Но те дни в прошлом. Глаза просто
слипаются.
Он откинулся в кожаном кресле, поискал в кармане сигареты и
закурил. Потребность поспать внезапно стала такой неотвратимой, что он закрыл
глаза и чуть не выронил сигарету. Мэри-Бет, думал он, я должен прочесть о
Мэри-Бет. Так много вопросов…
Эрон устроился в кресле с подголовником, стоявшем в углу.
– Роуан отменила заказ на ночной рейс, – сообщил
он. – Завтра ей придется лететь с пересадкой, так что в Новом Орлеане она
будет во второй половине дня.
– Как тебе удается узнавать такие вещи? – сонно
спросил Майкл, но на самом деле его интересовало совсем другое. Он еще раз
лениво затянулся сигаретой и уставился перед собой, в тарелку с нетронутыми
бутербродами, которые превратились в засохшую массу. Он так ничего и не
поел. – Отлично. Если я проснусь в шесть и сразу начну читать, то к вечеру
как раз закончу.
– А потом мы поговорим, – сказал Эрон. – Нам
нужно о многом поговорить, прежде чем ты увидишься с ней.
– Знаю. Поверь мне, я все понимаю. Скажи, Эрон, какого
черта я ввязался в это дело? Зачем? Почему я вижу этого человека с самого
детства? – Он опять затянулся. – А ты не боишься этого призрака?
– Конечно, боюсь, – ответил Эрон без малейшего
сомнения.
Майкл удивился:
