Так почему бы не сказать Слэттери, что она не вернется?
Почему бы ради него самого не покончить с раздирающим его конфликтом? По
простой причине. Она не понимала, откуда взялась эта уверенность, что она
прощается с Калифорнией навсегда. С этим был как-то связан Майкл, с этим была
как-то связана ее мать, но в целом это было совершенно необъяснимое
предчувствие.
Не успел Слэттери остановиться у обочины, как она уже
открыла дверцу. Вышла из машины и надела сумку на плечо.
Слэттери тем временем достал ее чемодан из багажника, и она
невольно уставилась на своего коллегу, чувствуя, как ее медленно охватывает
знакомый неприятный холодок. В глазах Слэттери промелькнула злоба. Каким,
должно быть, тяжким испытанием была для него прошлая ночь. Он так рвется к ее
должности. И в нем столько неприязни к ней самой. Ни одна ее человеческая или
профессиональная черта не вызывала в нем хоть каких-то добрых чувств. Он
испытывал к ней крайнюю неприязнь. Она почувствовала это теперь, принимая
чемодан из его рук.
– Счастливо тебе, Роуан, – сказал он с притворным
радушием. Надеюсь, ты не вернешься.
– Слэт, – произнесла она, – спасибо тебе за
все. Мне нужно сказать еще кое-что. Я думаю… В общем, скорее всего, я не
вернусь.
Он едва сумел скрыть радость. Ей даже стало жаль его
немного, когда она увидела, как он задергал губами, пытаясь сохранить на лице
бесстрастное выражение. А потом ее саму охватила огромная радость.
– У меня такое предчувствие, – пояснила она.
(Боже, как здорово!) – Разумеется, мне придется в свое время сообщить
Ларку и сделать все официально…
– Разумеется.
– Так что можешь не церемониться и развесить на стене
кабинета свои картинки, – продолжила Роуан. – Да, пользуйся машиной.
Думаю, рано или поздно я пришлю за ней, но, скорее всего, поздно. Если захочешь
купить ее, я предоставлю тебе скидку, каких ты не получал за всю жизнь.
– Что бы ты сказала насчет десяти тысяч наличными?
Понимаю, что это не…
– Согласна. Выпишешь мне чек, когда я пришлю свой новый
адрес.
Она махнула рукой и направилась к стеклянным дверям, купаясь
в сладком возбуждении, как в солнечных лучах. Усталая, невыспавшаяся, она все
равно не могла не ощутить важность момента. У билетной стойки она подтвердила,
что летит первым классом, в один конец.
Забрела в сувенирную лавку и купила большие темные очки,
которые показались ей шикарными, и книжку в дорогу – абсурдную мужскую
фантазию, полную невероятных шпионских страстей и смертельного риска. Тоже
своего рода шикарная вещь.
«Нью-Йорк таймc» сообщала, что в Новом Орлеане жарко.
Хорошо, что она надела белый льняной костюм; к тому же он ей шел.
Несколько минут Роуан провела в туалетной комнате: расчесала волосы, тронула
губы бледной помадой и чуть подрумянила щеки, чего не делала уже много лет.
Потом она надела темные очки.
Сидя на пластиковом стуле у выхода на посадку, она ощутила
себя абсолютно ничем не связанной. Ни работы, ни прежнего уюта в тайбуронском
доме. Ни машины Грэма, в которой Слэт сейчас едет в Сан-Франциско, радостно
вцепившись в руль. Можешь взять ее себе, доктор. Бесплатно. Без всяких
сожалений.
Потом Роуан подумала о матери, представила себе, как та
лежит, мертвая и холодная, на столе в похоронном бюро «Лониган и сыновья». И
никакие скальпели тут не помогут. В который раз ее медленно окутала темнота
среди всего этого зловеще яркого света флуоресцентных ламп и монотонного
гудения попутчиков, собравшихся ярким ранним утром в зале ожидания, все как
один в синих дорожных костюмах и с чемоданами. Она вспомнила, что говорил Майкл
о смерти: для большинства из нас это единственное сверхъестественное явление в
жизни. И подумала, что он прав.
Снова беззвучно подступили слезы. Хорошо, что на ней темные
очки. На похороны съедутся Мэйфейры, много-много Мэйфейров…
Она сразу уснула, как только села в самолет.
7. Досье мэйфейрских ведьм
Часть VI
История семейства с 1900 по 1929 год
Методы исследования в двадцатом веке
Как упоминалось ранее, в предисловии к той части досье, где
описываются события девятнадцатого века, с каждым десятилетием наши источники
информации о семье Мэйфейров становились все обширнее и надежнее.
Накануне двадцатого века Таламаска не отказалась от своих традиционных
методов исследования и впервые прибегла к услугам профессиональных детективов.
Ряд таких людей работали для нас в Новом Орлеане и до сих пор работают. Они не
только отлично собирают всевозможные слухи, но и расследуют отдельные
интересующие нас случаи с помощью многочисленных архивов, опрашивают десятки
людей, связанных с семьей Мэйфейров. Их методы во многом схожи с методами
современных писателей-публицистов, когда те собирают материалы о реальных
преступлениях.
Эти люди почти никогда не знают, кто мы такие. Свои сведения
они сообщают в лондонскую Обитель. И хотя мы до сих пор посылаем наших
специально обученных сотрудников в Новый Орлеан для «собирания слухов» и
поддерживаем активную связь с другими наблюдателями, как делали на протяжении
всего девятнадцатого века, эти частные детективы во многом повысили качество
нашей информации.
В конце девятнадцатого и начале двадцатого века нам стал
доступен еще один источник информации, который мы, за неимением лучшего, станем
называть семейными преданиями. Здесь имеется в виду то, что, хотя Мэйфейры
часто окружают своих здравствующих членов семейства абсолютной тайной и
всячески избегают разговоров с посторонними о семейных делах, примерно с 1890-х
годов они начали повторять небольшие истории, анекдоты и откровенные небылицы о
своих предках из далекого прошлого.
Например, потомок Лестана, не сказавший ни слова о своей
дорогой кузине Мэри-Бет, когда незнакомец на вечеринке дал ему повод посплетничать
об этой особе, тем не менее рассказал несколько необычных историй о двоюродной
бабушке Маргарите, которая когда-то танцевала со своими рабами. А позже внук
этого родственника рассказал несколько анекдотов о старой мисс Мэри-Бет, с
которой никогда не был знаком.
Разумеется, большая часть таких семейных преданий чересчур
туманна, чтобы представлять для нас какой-нибудь интерес, и в основном касается
«великолепного периода жизни на плантации», который для многих семейств в
Луизиане превратился в миф и никоим образом не проливает свет на предмет нашего
изучения. Однако иногда эти семейные предания совершенно непостижимым образом
связывают обрывки сведений, полученных нами из других источников.
В тех случаях, когда легенды становились особенно
прозрачными, я включал их в данное повествование. Но читатель должен понимать,
что семейные предания это всегда рассказ современника о ком-то или о чем-то из
«туманного прошлого».
