11 февраля 1897 года, в день смерти матери, Дэниел
покинул дом на Сент-Чарльз-авеню, оставив сестру на попечение сиделок и
горничных, а сам поселился в роскошном четырехкомнатном номере старой гостиницы
«Сент-Луис». Там он начал жить «как король», если судить по рассказам
посыльных, водителей такси и официантов, которые получали огромные чаевые от
Дэниела и подавали ему дорогие блюда в его гостиной, выходящей окнами на улицу.
Джулиен Мэйфейр был самым частым гостем Дэниела и нередко
оставался в его номере ночевать.
Если такое положение дел вызывало у Гарланда или Кортланда
неодобрение или какую-либо враждебность, нам ничего об этом не известно. Они
стали партнерами в фирме «Макинтайр, Мерфи, Мерфи и Мэйфейр», и после ухода в отставку
двух братьев Мерфи и назначения Дэниела на судейский пост Гарланд и Кортланд
образовали фирму «Мэйфейр и Мэйфейр». В последующие годы они направили все свои
усилия на управление состоянием Мэйфейров и участвовали с Мэри-Бет в различных
предприятиях как почти равноправные партнеры; хотя в некоторые свои дела
Мэри-Бет не посвящала ни Гарланда, ни Кортланда.
К этому времени Дэниел уже крепко пил, так что служащим
отеля часто приходилось помогать ему добираться до номера. Кортланд тоже все
время приглядывал за ним, а когда Дэниел приобрел автомобиль, Кортланд без
конца предлагал отвезти его домой, чтобы уберечь от аварии, в которой он мог бы
погибнуть или кого-нибудь покалечить. Видимо, Кортланд испытывал к Дэниелу
большую симпатию. Он все время защищал Дэниела перед другими родственниками, и
с течением лет необходимость в такой защите все возрастала.
У нас нет данных о том, что Мэри-Бет поддерживала с Дэниелом
знакомство в этот период. Она уже достаточно активно занималась бизнесом, но у
семьи всегда было много юристов, деловых партнеров, и нам не известны факты,
свидетельствующие о том, что Дэниел заходил тогда в особняк на Первой улице.
Возможно, его смущали их отношения с Джулиеном, возможно, он придерживался чуть
более пуританских взглядов, чем остальные любовники Джулиена.
Но он, безусловно, был единственным любовником Джулиена, о
котором мы знаем, что он сделал собственную профессиональную карьеру.
Каково бы ни было объяснение, он познакомился с Мэри-Бет
Мэйфейр в конце 1897 года, и описание этой встречи в Сторивилле, полученное от
Ричарда Ллуэллина, – единственное, которым мы располагаем. Мы не знаем,
действительно ли они сразу полюбили друг друга, как утверждает Ллуэллин, зато
нам известно, что Мэри-Бет и Дэниел начали часто появляться в обществе вместе.
Мэри-Бет было к тому времени около двадцати пяти лет, и она
проявляла чрезвычайную самостоятельность. Не секрет, что малышка Белл – ребенок
таинственного шотландского лорда Мэйфейра – родилась не совсем полноценной.
Очень милая и дружелюбная, она явно была не способна научиться простейшим вещам
и всю жизнь реагировала на происходящее очень эмоционально, как четырехлетний
ребенок, – во всяком случае, так в дальнейшем говорили ее родственники,
которым не хотелось использовать слово «слабоумная».
Все знали, конечно, что Белл не подходила на роль главной
наследницы легата, так как она не могла выйти замуж. В то время родственники
обсуждали эту проблему совершенно открыто.
Другим предметом разговора служила еще одна семейная
трагедия – разрушение плантации Ривербенд, поглощенной рекой.
Дом, построенный Мари-Клодетт еще до начала века, был
сооружен на кусочке земли, выступающем в реку, и где-то около 1896 года стало
ясно, что река вознамерилась забрать себе этот участок. Перепробовали все, но
изменить что-либо оказалось невозможным. Пришлось построить неподалеку дамбу, а
затем все-таки покинуть дом, земля вокруг которого медленно уходила под воду;
однажды ночью дом обрушился в топь, и через неделю от постройки и следа не
осталось, словно ее никогда и не было.
Для Мэри-Бет и Джулиена это явилось, несомненно, настоящей
трагедией. В Новом Орлеане много говорили о том, что они консультировались с
инженерами, пытаясь отвратить неминуемое. Во всех обсуждениях принимала участие
престарелая мать Мэри-Бет, Кэтрин, которой не хотелось переезжать в Новый
Орлеан – в дом, построенный для нее много лет назад Дарси Монеханом.
В конце концов Кэтрин пришлось накачать успокоительным,
чтобы перевезти в город, но, как уже говорилось ранее, она так и не оправилась
от потрясения и вскоре совсем обезумела – бродила вокруг дома по саду, вела
бесконечные разговоры с Дарси, повсюду разыскивала свою мать, Маргариту, и то и
дело выворачивала содержимое всех комодов в доме в поисках вещей, которые она
якобы потеряла.
Мэри-Бет терпела ее, тем не менее однажды все-таки повергла
лечащего врача в ужас, высказавшись, что она рада сделать для матери все, что
угодно, но не находит старуху с ее болячками «особо занятной», и хорошо бы дать
матери какое-нибудь лекарство, чтобы та вела себя потише.
Джулиен присутствовал при этом и, естественно, счел
происходящее очень забавным и разразился приступом смеха, от которого всем
стало неловко. Однако он отнесся с пониманием к потрясенному доктору и объяснил
тому, что самая большая добродетель Мэри-Бет – всегда говорить правду, каковы
бы ни были последствия.
Если Кэтрин и дали «какое-то лекарство», нам ничего об этом
не известно. Примерно с 1898 года она начала выходить на улицу, тогда была
нанята молодая мулатка, просто чтобы ходить за ней следом. Кэтрин умерла в
постели, в задней спальне особняка на Первой улице, в 1905 году, в ночь на 2
января, если быть точным, и, насколько нам известно, ее смерть не была отмечена
какой-либо бурей или еще каким-нибудь необычным явлением. Она пролежала в коме
несколько дней, как рассказывали слуги, а когда умерла, возле нее были Мэри-Бет
и Джулиен.
15 января 1899 года в церкви Святого Альфонса прошла
роскошная свадьба: Мэри-Бет вышла замуж за Дэниела Макинтайра. Интересно
отметить, что до этого времени семья молилась в церкви Нотр-Дам (одной из трех
французских церквей прихода), но для свадьбы была выбрана ирландская церковь, и
впоследствии Мэйфейры посещали все службы в церкви Святого Альфонса.
Дэниел, видимо, был в дружеских отношениях с
ирландско-американскими священниками прихода и не скупился на пожертвования.
Кроме того, одна из его родственниц примкнула к сестрам милосердия,
преподававшим в местной школе.
Поэтому можно предположить с большой долей вероятности, что
идея перехода к ирландской церкви принадлежала Дэниелу. Также мы можем быть
почти уверены, что Мэри-Бет была безразлична к подобным вещам, хотя и посещала
церковь со своими детьми, внучатыми племянниками и племянницами; впрочем,
верила она или нет, неизвестно. Джулиен никогда не посещал церкви, за
исключением свадебных церемоний, похорон и крестин. Он, по-видимому, тоже
предпочитал церковь Святого Альфонса более скромной французской Нотр-Дам.
