Матвеев поднял руку, прямо как в школе.
— Слушаю.
— Скорее всего, переводчик ещё увяжется, а иначе кто переводить будет.
— Правильно. Значит нас вероятно будет двое на двое. Думаю, справимся, на нашей стороне внезапность. Неплохо было бы убрать этих без шума. Потом мы начинаем зачистку меньшего здания. Вот тут без шума не обойдётся, поэтому стрельба и взрывы — это сигнал к началу. Вот тут у нас затык — это немцы во дворе и большом здании. Георгий, хоть и тёзка героического святого, один их не перебьёт.
— А если взорвать их, — влез героический тёзка. — Загрузить в коляску ящик мелинита, подогнать мотоцикл к стене, и рвануть.
Все задумались. Сержант отводил глаза, не желая встречаться взглядом со старшиной, коему явно не понравилась мысль об уничтожении отрядного имущества. Ладно, спросим нашего главного взрывника.
— Что скажешь, старшина?
— Теоретически, как любишь говорить, командир, можно попробовать, а вот практически… Во-первых, делать это придётся чуть ли не под огнём, а гарантировать при этом правильную позицию заряда очень сложно, а его желательно буквально притереть к стене. Положим, это даже получится. Вот тут и возникнет во-вторых — куда этот шустрик потом деваться будет? Матвеев, там окопы есть?
— Не видел. Мешки с песком на въезде и у входа в зону лагеря, но добежать до них под огнём будет сложно.
— Похоже с большим бабахом облом, — констатировал я. — Другие предложения? Мы, кстати, не решили что делать с той парой, что вход охраняет с пулемётом.
— Если в коляску пулемёт поставить, я их мигом на ноль помножу.
— Не будет тебе пулемёта, — злорадно посмотрел старшина на Байстрюка, видно не простил покушение на мотоцикл. — Жандармы с пулемётами не ездят.
— Ну, тогда автомат.
— С автоматом тоже проблема, — притормозил Георгия уже я. — Автомат мне нужен, а у нас их всего два, причём второй очень приметный. Если к немцам в лагерь попадёт информация, что пропали два жандарма со "шмайссером", то как только они увидят, опять же, двух жандармов со "шмайссером"… Ну, дальше понятно.
— А что, его обязательно показывать? Пусть в коляске лежит, когда надо вытащу, так даже лучше, не придётся на предохранитель ставить.
Вот ведь я баран, а всё стандартность мышления — раз пулемёт нельзя, ибо не спрячешь, значит и автомат нельзя, а то, что его можно спрятать, мозг уже в расчёт не берёт. Так, что я ещё автоматически отмёл? Взрыв! Мы отказались от большого взрыва, который сломает здание, но почему мы не думаем о маленьких, коим не надо здание сносить, а надо убить или оглушить тех, кто внутри. Опять инертность — ведь я решил, что можно работать с гранатами внутри, и потому отказываю в возможности снаружи внутрь.
— Матвеев, а сможешь вспомнить как окна расположены?
— Попробую, но только то, что видно со стороны проволоки. В маленьком здесь, здесь и здесь, а дверь здесь. А в большом по фасаду четыре или пять окон, одно с торца, а дверь выходит на другую сторону.
Похоже, может получиться.
— Георгий, смотри сюда. Как нас высадишь, отъедешь к большому строению и встанешь. Начнётся стрельба, вытягиваешь "шмайссер" и кладёшь пару у пулемёта. А дальше делаешь следующее: в коляске будет лежать сидор с гранатами, выхватываешь его и бежишь к торцу казармы. Там всего одно окно, вот туда и кидаешь одну гранату…
— Товарищ командир…
— Да, старшина?
— Лучше связку. Я ему из трёх штук в рубашках сделаю, мы их в финскую применяли, если такую в амбразуру забросить, считай стрелять оттуда уже не будут. Только связка тяжёлая, а размахнуться нужно хорошо, а то взрыватель на боевой взвод не встанет.
— А его не зацепит?
— Если не будет ворон ловить, то жив останется.
— Хорошо, тогда бросаешь туда связку и тут же за угол в сторону проволоки. Там у тебя будет мёртвая зона. Пулемёты будут обрабатывать другой фасад, а ты попробуй в окна, которые Матвеев изобразил, по гранате забросить. Но только ползком — дополз до окна, забросил, пополз дальше. Понял?
— Так точно, я им устрою кузькину мать.
— Григорий, слушай сюда. В мире всегда есть место подвигу. Уяснил?
— Так точно.
— Не перебивай, я не договорил. Так вот — ты должен найти это место и научиться держаться от него как можно дальше. Теперь понял?
Вот — картина Репина "Ловите челюсть". Товарищи красноармейцы в шоке, один Кузьма чуть ли не ржёт.
— Кузьма Евстратович, объясните товарищам смысл высказанной мной крамолы. Только не сейчас и не здесь. Мне надо ещё подумать. Все свободны.
Глава 8
— Товарищ командир, немцы обход закончили.
— Понял, Полищук. Давай на пост. Ну что, товарищи диверсанты, делаем морду кирпичом и поехали.
Кузьма поудобнее устраивает на коленях корзинку с вызывающе торчащим горлышком четвертьведёрной бутылки, наполненной мутноватым раствором, не оставляющим двоякого толкования о его предназначении. А уж кусок сала, выглядывающий из тряпицы розоватым боком, вообще убедит заядлого скептика, что тот не ошибся. Сидеть ему не слишком удобно — мешают автомат и мешок с гранатами, ничего страшного, проехать надо всего с полкилометра. Сержант благоухает самогонным духом так, что сидя за его спиной, хочется закусить. Как бы не переборщить с этим делом, много хорошо — тоже нехорошо. Надо всё же выяснить у Кузьмы, как он умудрился организовать перегар без пьянки. Вроде не нужное никому умение, а смотри-ка, пригодилось.
Вчерашняя диверсия удалась на славу. Подорвались две машины — пятидесятимиллиметровые мины с доработанными взрывателями показали себя с лучшей стороны. Мои подчинённые взрывоманы пытались чуть ли не стодвадцатидвухмиллиметровые фугасы заложить. Пришлось пресечь, шкодить, пока в нормальную силу не войдём, надо по-мелкому. А вот когда сила будет, тогда мы медленно спустимся в долину… Короче, позже будем отрываться. Вторые заряды немецкие сапёры сняли без проблем — экспериментировать с ликвидаторами тоже запретил. Рано. Сегодня ночью мы поставили более плотную завесу, даже не с расчётом на подрыв, а просто занять немчуру тупой и опасной работой. Закладки ставили в схеме недостаточной маскировки, типа — вроде спрятано, но заметно. На три десятка закладок поставили шесть самодельных мин, в остальные ямки покидали металлолома. Пусть ищут, а мы пока делом займёмся.
В этот раз ворот на въезде не было — был шлагбаум. Часовой тоже был, спокойный. Это хорошо.
— Рядовой, позови разводящего. Господин обер-лейтенант должен быть предупрежден о нашем приезде.
Часовой сразу открыл шлагбаум, не пытаясь проверить документы. По-моему, его больше интересовало содержимое корзины. Совсем нюх потеряли. Хотя нет, он у них просто видоизменился. Байстрюк поставил мотоцикл аккурат в то место, о котором мы договорились, когда дверь, назовём это здание штабом, отворилась и из неё вышел немецкий офицер и направился к нам. Вот это лишнее. Я соскочил с седла и быстро сократил расстояние.
