— Нет, времени не было, пока размещаемся только.
— Товарищ старший сержант, введите товарища капитана в обстановку. В тактическую, оперативную, стратегическую… Расскажите ему всё, что он захочет знать, и особенно то, чего он знать не хочет. Пусть впрягается по полной.
— А вы, товарищ капитан, начинайте действовать, а не плыть по течению, только пожалуйста первое время, при действиях во внешней среде, советуйтесь предварительно со старшим сержантом. Партизанство — дело тонкое, здесь недостаточно военного профессионализма. Во многом это политика, хотя я и ненавижу это дело, но придётся измазаться всем.
Нефёдов стоял слегка обалдевший, но возражать похоже не собирался.
— Немцев пленных довели, или кончили где по дороге?
— Как можно. Даже покормили.
— Хорошо. Есть время или отрываю от важных дел?
— Время есть.
— Тогда пойдёмте с пленными поговорим.
Немцы сидели под сосной со связанными руками и ногами, заодно привязанные к этому же дереву. Оба были рядовые, ну да и ладно.
— Ты, фамилия, должность.
— Шутце Клоц, охранник.
— Ты?
— Шутце Нотбек, повар.
— В каком лагере вы несли службу? Почему такая большая охрана и инженерное обеспечение?
— Штатлаг номер триста четыре, создан как транзитный лагерь для крупных партий пленных.
— Куда дальше отправляют пленных и каким порядком.
— Куда не знаем, а отправляют либо пешими колоннами, либо автотранспортом, но к нам вообще поступало мало контингента.
— Когда должна прибыть следующая партия?
— Я не знаю.
— А повар? Должны же производиться поставки продовольствия.
— Я тоже не знаю, еду для пленных привозили без расписания.
— Бесполезно, капитан, они ничего не знают. Можете отправлять их в расход.
— Но, так не положено… Это не значит, что я оспариваю ваш приказ…
— Вот и не оспаривайте. Можете подать на меня рапорт, хоть сейчас, хоть после войны. Да, патроны берегите. Жду вас через час у себя.
Мало он видать в лагере посидел. Чистоплюйствует. Это пройдёт. Хреново конечно таким образом человека ломать, может в последующем сказаться, но без этого, как бы не оказаться без последующего.
Дорога до основного лагеря, хотя это теперь спорно — какой из лагерей считать основным, заняла почти час. Напрямую было бы меньше, но болото надёжно прикрывало нам фланги, ну и тыл с фронтом конечно, так что пришлось месить кругаля. Зато пока идёшь по лесу можно и подумать. Думы были не то чтобы радостные, но явно и не заупокойные — жизнь-то налаживается. Новому пополнению конечно ещё отъедаться надо, да и учёбу для действий в незнакомой обстановке устраивать, ну так и старое у меня не жирное и не учёное нормально. Можно конечно и откормить и подготовкой замордовать, только тогда война, боюсь, без нас кончится, чисто естественным ходом событий. Короче, пора выходить на Большую Дорогу. Немцы не дураки и давно должны догадываться, что кто-то им тут гадит, а после лагеря у них точно сомнения отпали. Так что скрываться теперь, только темп терять. Информация какая по расположению оккупантов у меня есть, и ничего страшнее комендантской роты в Полоцке я пока не вижу. Могут конечно какую проходящую часть тормознуть и на нас бросить, но это небось кучу согласований требует. Значит что? Значит скоро в окрестные деревни зачастят подпольщики и окруженцы, мечтающие влиться в ряды и всё такое. Блин, надо ещё один лагерь построить что ли? Нужен чекист, очень нужен. Ау, чекист! Нет ответа. Да пошло оно всё… Будем решать проблемы по мере их поступления. Так, а это что за шум? Никак лесопилка опять заработала? Точно она, вон и Степан распоряжается. Достал манок на утку, Степаном же и презентованный, и дважды крякнул. Глухов глянул в мою сторону и крякнул в ответ, что примечательно, без манка, а фиг отличишь. Можно выходить.
— Здорово, Леший.
— И тебе не болеть!
Пожал протянутую руку, заодно угостив собеседника трофейной сигаретой.
— Окурок только не забудь изничтожить. Вас что, опять старшина припахал?
— Не совсем. Немцы. За каждый куб обрезной доски десять марок дают. Много это или мало?
— Вообще-то много, но с вами скорее всего рублями по курсу десять к одному будут рассчитываться.
— Сотка за куб это очень прилично.
— Дело в том, что рубль цену здорово потеряет. За червонец до войны почти пять рейхсмарок давали. Вот и считай.
— То есть реально двадцадку получим. Ну да ладно. Зато у нас твёрдая отмазка будет — работаем на немца, всё сдаём. Заодно и вам чего подкинем, теперь вам оно здорово нужно будет.
— Да, народу слегка добавилось. Рабочая сила нужна.
— Тут сами справимся, да и мало ли кто понаедет, а вот схроны под продукты в лесу понадобятся. Подсобишь?
— А куда я денусь?
— Ну и лады, тогда я старшине говорю, что ты добро дал.
— А он что у вас?
— В деревню пошёл. Фельдфебельские погоны ему к лицу, — хохотнул Степан, растирая в пыль окурок. — Как увижу чего передать?
— Пусть в лагерь возвращается. Хозяйство, видишь, у нас теперь выросло, даже не знаю, когда теперь разберёмся. Видно немцу отдых вышел.
— Это правильно, после такой бучи затихариться надо бы.
— Лады, прощевай.
Почему слил дезу Степану, сам не понял. Похоже прогрессирует профессиональная болезнь шпионов и подпольщиков, да и преступников тоже. Скоро всем врать начну и всех подозревать.
В старом лагере, ого — он теперь уже старый, стоял шорох, только тихий, по сравнению с новостройкой. На огромном куске брезента, даже не знаю откуда именно этот упёрли, были разложены последние трофеи — пулемёты, автоматы, винтовки. Что-то было уже раскидано по частям и проходило процесс чистки, что-то лежало целым — либо ждало своей очереди, либо уже отдыхало после процедуры. Четверо бойцов усиленно надраивали средства производства.
— Полищук, ты здесь старший?
— Да, тащ командир.
— Как обновки?
— Отлично. Немцы за оружием уход блюдут. Нагара вообще нигде нет, даже на станкаче, хотя он вообще древний, не с империалистической конечно, но не сильно моложе.
— Хорошо, Вальтер где?
— На перевязку отправил. Мы же с ноль восьмым дела раньше не имели, вот он пока его потягал, рана и закровила.
— Понял. Пойду Байстрюка проведаю, заодно и посмотрю как там дела.
Немецкий оружейник похоже прижился, кое-кто косо ещё поглядывает, но пристукнуть вроде не пытаются. Если мозгов у того хватит, а я ему конкретно объяснил, что первая попытка побега автоматически станет неудачной и последней, то сможет ещё и домой вернуться.
