— Не тужи, наш сапёр немецкую оружейку почистил, кроме патронов, вроде даже ленты упёр.
— А пулемёт?
— Не было пулемёта, товарищ старший сержант, — Крамской виновато пожал плечами. — Только ленты. Две по пятьдесят и две в коробках, наверно по двести пятьдесят. Ещё три цинка винтовочных и цинк пистолетных патронов должны быть.
О, значит и автоматы у нас не на голодном пайке. Придётся благодарность вынести.
— Молодец, боец, объявляю благодарность, два наряда получишь после войны. Теперь бери трёх человек и быстро за трофеями.
— Товарищ командир, а почему два?
— По количеству тяжеленных узлов. Да, и не вздумай следующий раз всё в один увязывать, четыре получишь.
Раздавшийся вокруг смех, изрядно разрядил обстановку.
— Расслабляться рано, минимум половина проваленных операций, подобно нашей, как раз заканчиваются для их участников плохо при отходе.
Только бы не спросили откуда я это знаю, потому как не знаю откуда.
Вдруг с запада раздалась длинная, патронов на десять, очередь, после чего пулемёт забил короткими по два-три патрона. Блин, во что там Давыдов вляпался? То, что молчит автомат Потапова, может быть как плохо, так и хорошо. Плохо если не может стрелять, а хорошо если не хочет, а значит пулемёт держит противника на дальней дистанции.
— Матвеев, остаёшься за командира. Фролов за мной!
Надеюсь ещё одного пулемёта хватит, чтобы отсечь преследование, когда расчёт начнёт отрываться. Если что перекатами уйдём. Не прошло и минуты, даже устать не успел, как пулемёт замолчал.
— Стой! Слушай!
Замерли. Ничего не слышно.
— Так, Фролов, десять шагов вправо с отставанием на пять, так что бы держать меня в поле зрения. Мои команды только жестами. Помнишь систему?
— Да.
— Если что-то увидел, молчишь и залегаешь, я услышу. Пошли.
Теперь идём тихо, относительно конечно, потому как шаг всё одно не прогулочный — спешить приходится. Прошло минуты три, как впереди раздался шум и что-то мелькнуло. Махнул рукой вниз и замер в полуприседе, стрелять из такого положения не станешь, но можно не только быстро залечь, но и в сторону уйти. Двое, один в камуфляже, лиц не видно. Стучу дважды по ложу автомата. Присели.
— Иволга.
— Саратов.
Нормально. Подошли, вроде целые.
— Вы чего там устроили?
— Так немцы ехали, два грузовика, а у нас команда — не пропускать.
— Много.
— Да, нет, — велик и богат, однако, русский язык. — Два водителя и пара сопровождающих, но на машинах брезент, кто знал сколько там.
— Положили кого?
— Похоже одного достал, — Давыдов поправил на плече тушу пулемёта.
— На одного весь магазин в семьдесят пять патронов высадил?
— Ну, так прижать, попугать, чтобы не вылезали, движки опять же с колёсами.
— Вон, — влез Потапов, указывая на небольшой дымок, поднимающийся над лесом. — Один горит, может и на другой перекинется. Хотя вряд ли.
— Ладно, уходим.
В этот раз пошли не на место сбора, а сразу к стоянке. Ходу не меньше двадцати минут. Шли парами уступом, пулемётчики в центре. Подойдя к месту, услышал спаренный удар.
— Саратов.
— Донецк.
Группа готова к выходу, обе лошади навьючены, бойцы подтягиваются из секретов, кроме двух, что на направлении отхода — им смысла нет, сразу вперед пойдут в качестве головного дозора. Теперь делаем ноги и быстро, сейчас главное железку проскочить.
— Матвеев, старшим в колонне. Денисов, твой правый фланг, я на левый. Пошли.
Сейчас надо выдвинуться метров на двести левее основной группы и оседлать насыпь так, чтобы блокировать подход противника. Денисов со вторым номером сделает то же, только с другой стороны. Такой порядок пересечения магистралей вбивал всем командирам, а то любят у нас на авось. Даже бога такого специально придумали, хотя по пословице он только половина бога, но ведь верят. Не моё, конечно, дело вторым номером работать, но у Крамского сейчас отдельная задача. Лишнюю минуту уже возится, заряд ставя. Место тут хорошее — почти конец подъёма, если состав пойдёт тяжёлый, есть приличный шанс уронить его, а не только с рельс свести. Вроде закончил, значит и нам пора. Как раз кто-то с нашей стороны едет — дыма не видно, но рельсы вибрируют. Эх, остаться бы недалече, да подстрелить пару фрицев, но нельзя — сам в голове у подчиненных дырки крутил, что приказ нужно выполнять в точности, а не "как лучше". Всё побежали, нам теперь полкилометра, минимум, нагонять, ибо в движении по лесу боковой дозор не далее пятидесяти метров от колонны должен идти.
Не успели занять положенное место, как сзади грохнуло. Сработал-таки, самодельный взрыватель. И сказал Он, что это хорошо! А вот и подрывник наш навстречу, а довольный какой — ещё бы, день только начинается, а уже три взрыва устроил. Маньяк.
— Товарищ командир, получилось.
— Хорошо. За старшего в дозоре.
— Есть.
Отлично идём, ходко, но это пока бодрые, после полудня потащимся, а оторваться надо прилично. Ещё за полчаса отмахали километра три, что по лесу неплохой результат, как над головой что-то прострекотало. Низко, но чуть в стороне. Не по нашу ли душу? Интересно, что они увидеть собираются, на лес сверху посмотреть, или думают, что через полчаса после диверсии, мы на привал стали, костёрчик запалить и попеть песен под гитару? Н-да, вероятнее всего получили приказ и исполняют. Ну, пусть летают, нам чего жалко.
Самолёт пролетел поблизости ещё раза три, вероятно змейку крутил. Рассмотреть его так и не удалось, но судя по шуму и скорости, что-то слабое и тихоходное, что в общем, для таких целей в самый раз. Больше меня беспокоили собаки, гипотетические, и следы жизнедеятельности лошадей, вполне реальные. Клевчук, поставленный следить именно за этим вопросом, периодически отставал, занимаясь приборкой, а затем нагонял группу. Читал где-то, что лошадям вроде как мешки как-то подвязывали, но специалистов в этом вопросе не нашлось, решили пока отложить.
До вечера больше ничего примечательного не произошло. Речку Лонницу и дорогу решили пересечь ночью, больно место предсказуемое. Всё подряд у немцев перекрыть не получится, но особо узкие места могут, а здесь было как раз такое. Пока совсем не стемнело, взял Фролова с Потаповым, и пошёл поглядеть, что да как. Ничего особо опасного не высмотрел. Хорошо или плохо? Придётся на месте разбираться.
Что речку, что дорогу проскочили без происшествий, отмотали ещё километр и встали сушиться. Теперь наш путь лежит строго на север. Очень не хочется уходить — вдруг портал откроется, но и оставаться смерти подобно. То есть затаиться конечно можно, особенно одному, но и к этому душа не лежит. Больше месяца уже прошло, а вроде пока ничего не случилось. Вряд ли гансы смогут оторвать крупные силы, для охоты на нас, больше чем на неделю. Пять дней с момента нападения на колонну зондеркоманды уже прошло, так что ещё дней девять-десять побегать осталось.
