Восьмое. Я уважаю чужой выбор и принимаю людей такими, какие они есть.
Девятое. Я полностью освобождаюсь от всех привязанностей.
Десятое. Я расходую энергию своей жизни, свое время и свои способности только на то, что для меня действительно важно.
Одиннадцатое. Я не испытываю жалости к себе.
Двенадцатое. У меня нет страха, но есть полное доверие к своей Судьбе. Ибо страх лишь иллюзия, а Судьба реальность.
Тринадцатое. Я умею слушать других, но решения в своей жизни принимаю только сам.
Четырнадцатое. Единственная клятва, данная мною при моем рождении: быть самим собой и прожить свою жизнь достойно. И нет для меня других клятв.
Пятнадцатое. Я умею признавать свои промахи и всегда готов их искупить.
Шестнадцатое. Я никого не прощаю и не осуждаю, ибо я не судья другим. И если мне что-то не нравится в другом человеке, я ищу этот вопрос в себе.
Семнадцатое. В моей жизни нет проблем, а только вопросы. И я всегда ищу эффективные пути их решения, а не легкие.
Восемнадцатое. Я свободен от мнений и суждений, каждый новый день я принимаю как новую жизнь, а нового человека как первого на земле.
Девятнадцатое. Я свободен от желания давать другим советы и брать ответственность за чужие решения.
Двадцатое. Я могу передавать свои знания, опыт и информацию только тому, кто умеет быть благодарным и сможет использовать их по назначению.
Двадцать первое. Я всегда помню: уход в царство Великого Анубиса может произойти в любой момент. В том числе и в этот. Но никакой уход не освободит меня от решения моих вопросов, а лишь добавит новых. Поэтому я уйду в Его царство, только став победителем своих слабостей. А иначе зачем я пришел в этот мир, как не овладеть своей Волей.
Теперь, не сходя с этого места, ответь вслух, готов ли ты следовать принципам нашей школы?»
Озас поднял голову:
— Да.
— Отлично.
Послушник повернулся и увидел, что слепой жрец медленно убирает изогнутый нож в складки одежды. Молодой человек почувствовал, как у него по спине пробежали холодные иглы.
— А если бы я ответил что-то другое?
— Я бы тебя убил, — спокойно ответил Ану-ра.
— А если бы засомневался?
— Тоже, таковы правила школы. Да, а какой смысл тратить время, силы и знания на того, кто сам не знает, чего хочет. Школа смерти — это первый этап в школе жизни. Ну что же, возрадуемся новому дню, новому ученику и новым возможностям!
С этими словами слепой жрец поднялся и, расправив плечи, глубоко вдохнул.
— Ладно, дерни вон тот рычаг. Нужно слить навоз на поля.
— Чего слить? — с трудом приходя в себя, спросил Озас.
— Навоз! Не думал же ты, что я в одиночку все сортиры чищу. Вот рычаг, там труба, и навоз под наклоном сливается вниз. Там же добавляем опилки, грибки и получаем удобрение. А вот старые ветки из сада самим таскать придется!
— И мне ничего не нужно подписывать?
— Нет, для мироздания твои слова всегда есть самое ценное. Тот, кто сказал, уже начал делать, а тот, кто сказал и не сделал, начал создавать свои проблемы. Ну, все, дергай ручку, и пошли.
— Ага.
Молодой человек проводил взглядом жреца, оглядел приспособление и, дернув за рычаг, послушно пошел за слепым. После эпизода с ножом у Озаса появилось понимание, насколько серьезно здесь подходят к обучению. Ему даже показалось, что в нем самом что-то изменилось, причем навсегда. Впрочем, долго размышлять на эту тему не получилось. Слепой жрец на удивление резво передвигался, и Озасу приходилось его даже догонять. Шагов через пятьдесят они оказались прямо перед горой спиленных деревьев.
— Это ветки?
— Да, — улыбнулся Ану-ра. — И тебе нужно их перетаскать, а я, пожалуй, передохну. Относи их туда, где кончается навозная труба.
Озас оглядел груду бревен и повернулся к слепому жрецу:
— И это я в одиночку буду перетаскивать?
— А как ты думал? Ты что, — громко крикнул Ану-ра, — думал, будешь нарушать распорядок школы, и ничего за это не будет? Давай вперед, бездельник!
И тут же, весело рассмеявшись, жрец опустился в тенек под деревом и вытянул ноги.
— К тому же, — тихо добавил он, — тебе нужно быстро нарастить мышцы. Да и выносливость у тебя почти на нуле.
Озас вздохнул и, подложив под бревно свою накидку, взвалил его на плечо.
— Вот и славно, — улыбнулся Ану-ра, — только не наклоняйся, а приседай, чтобы спину не потянуть.
— Спасибо за добрый совет.
— Всегда пожалуйста, — добродушно кивнул слепой жрец.
К полудню накидка Озаса превратилась в лохмотья, а сам он — в изможденное существо, плохо понимающее, где он и что происходит. Дремлющий под деревом жрец открыл глаза и потрогал землю.
— Надо же. Совсем горячая. Уже полдень?
— Что?
— Я говорю, тебе передохнуть нужно. У тебя еще сегодня тренировка по боевым практикам, работа с текстами и медитация. Иди к колодцу, там, на веревке, висит кувшин, неси его сюда.
— А бревна?
— Да плюнь ты на них. Не убегут.
Озас бросил бревно и на подкашивающихся ногах пошел к колодцу. Набрав ведро воды, он с жадностью сделал несколько глотков и вылил остатки на себя. Слегка встряхнувшись, он оглядел колодец и заметил серую веревку, привязанную к столбу, и держащую крышу над колодцем. Молодой человек потянул за нее и вынул мокрую котомку. Озас отвязал мешок и пошел к слепому жрецу. Тот уже разложил под деревом закуски и с удовольствием их уплетал. Молодой человек опустился рядом и протянул жрецу котомку.
— Нет, это тебе. Там кувшин с молочным напитком. Пей его. Быстро восстановишь силы. Я надеюсь, ты не пил сейчас воду?
— Вообще-то немного.
— Ой, дурень! Ну, кто на жаре сразу после работы воду хлещет?! Бери бревно и неси.
— Но я…
— Не спорь! Впредь думай, потом делай. Выгони быстро хоть часть воды из организма. А потом выпьешь из кувшина. Давай.
Озас с трудом поднялся и подошел к бревну, кое-как подняв его, он поволок проклятую деревяшку по знакомому до боли маршруту. Дойдя до площадки, молодой человек бросил бревно и на дрожащих ногах вернулся под дерево. Упав возле жреца, простонал:
— А можно я просто умру?
— Нет, — рассмеялся Ану-ра, — не сейчас. На, пей.
Жрец протянул ему кувшин, из которого шел странный кисловатый запах. Озас принюхался и, из последних сил приподнявшись, сделал глоток. Странный кисломолочный напиток показался ему самым потрясающим нектаром, который он когда-либо пил в своей жизни. Каждый глоток этой удивительной жидкости приводил в порядок не только тело, но и ум.
