Вдруг раздался треск сучьев под чьими-то ногами, сюда кто-то бежал, причем хрипло дыша. Перезарядившись, я взял на прицел то место, где слышался шум, и приготовился. Между деревьями замелькала бегущая фигура в такой знакомой и родной советской форме красноармейца. Шум приближался, теперь вместо одного бойца мимо нас стали пробегать одиночки и группы бойцов, и их вид дал мне понять, что тут происходит.
Повернувшись к капитану, лежащему в двух метрах от меня и стерегущему тыл, сказал с сомнением:
— Похоже на побег пленных. Наверное, этот засранец из охраны военнопленных, и не из последних, раз имеет автомат. Мы на него наткнулись, и вот результат.
Мое внимание привлекла группа бойцов, бегущих компактной группой, у одного из них был немецкий карабин. Пристально разглядывая группу, я с сомнением произнес:
— Старшина?
— Что? Какой старшина? — так же тихо спросил меня капитан, но я уже крикнул:
— Старшина! Егоров, ко мне! — и, встав на ноги, махнул рукой, привлекая к себе внимание, за что тут же чуть не поплатился жизнью.
Хлестко ударил выстрел, и один из корней отлетел в сторону в брызгах щепок. Быстро присев, я полоснул из автомата по немцу, торопливо передергивающему затвор карабина метрах в сорока от нас. Не попал, прыткий Ганс успел спрятаться за дерево и через секунду вывалился из-за него, борясь с одним из наших бойцов, к которому быстро пришла помощь.
Повернувшись к старшине, подбегающему в окружении красноармейцев, в которых я узнал своих бойцов, услышал от него:
— Товарищ капитан, это вы? Но как вы…
— Старшина, все потом! Там два наших погибших командира лежат, заберите оружие, документы, особенно портфель. Ясно? И вот там подстреленный немец, засранец с автоматом. Быстро-быстро, не задерживаемся, нужно уходить.
«Эх, жаль двух убитых немцев уже обобрали другие пленные», — подумал я.
Бойцы мгновенно разбежались и скоро вернулись назад. Я махнул рукой, чтобы следовали за мной, и мы компактной группой углубились в лес.
Передвигаясь за головной группой из двух бойцов, вооруженных одним карабином, мы со старшиной беседовали. В основном рассказывал старшина, а я его внимательно слушал.
— …и когда мы приблизились к фронту, передовой дозор наткнулся на немцев, их там много шныряло, но нам пока везло, не попадались. По команде майора Даниличева танки Садкова атаковали немцев и сшибли их с дороги. Нам был приказ двигаться по параллельной дороге, впереди шел взвод Серова, они же первыми и напоролись на немецких танкистов на отдыхе. Немцы бой услышали и успели сесть в танки. Сперва танк Гордеева сожгли, а потом и остальных. Серов на горящей машине таранил немецкий танк и взорвался вместе с ним, это дало нам время, которое в итоге не помогло. Мы успели развернуться и поехать обратно, но на следующей развилке снова немцы. Дальше плохо помню, контузило меня, обрывками все. Помню горящие грузовики и разъезжающиеся по полю машины с ранеными, и как их давили немецкие панцеры, и бегущих по полю наших бойцов, и как они падали под пулеметами, и как сдавались…
Слушая Егорова, я как наяву видел горящие машины, убитых и раненых на полевой дороге. Как бойцы начали поднимать руки, сдаваясь солдатам в форме мышиного цвета, как злые немцы били их за большие потери, которые они понесли от танкистов.
— …и нас разделили, больше я Беляеву не видел, — привлек мое внимание голос старшины.
— Подожди-ка, я прослушал. Беляева что, тоже в плену?!
— Ну да, километрах в тридцати отсюда, в промежуточном лагере. У женщин там своя казарма, она отделена от нас колючей проволокой. Немцы этот барак частенько навещают, су…и.
— Всем внимание, отдых. Еремин, выстави часовых! — скомандовал я сержанту-крепышу из моих бойцов.
Козырнув, тот побежал выполнять приказ. Я же прихватил Егорова за локоть и в сопровождении капитана, который теперь охранял портфель, отошел в сторону.
— Давай, старшина, рассказывай про этот лагерь, — приказал я.
— Вы что, капитан, собираетесь освобождать его?! — изумился Сафиуллин, мгновенно поняв, зачем я интересуюсь.
Посмотрев на него, я сказал со сталью в голосе:
— Беляева мой боец, а своих я не бросаю. Понял, капитан?
— А остальные пленные в лагере к вашим относятся?
— Относятся, но не как МОИ бойцы! — После чего, повернувшись к старшине, приказал: — Начинай, старшина!
Поправив ремень с кобурой, ранее принадлежащий погибшему Мезенцеву, Егоров начал рассказ.
«Кисло. Судя по рассказу старшины, отбить Беляеву будет трудно, тем более остальных. Освободить только одну Свету не получится, бойцы не поймут!» — лежа на спине и покусывая травинку, размышлял я.
— Товарищ капитан, идут, — негромко окрикнул сидящий недалеко от меня Егоров.
Встав, я осмотрелся. Наш лагерь стал довольно большим, кроме группы старшины, через несколько минут ко мне прибился еще десяток бойцов. За пару часов блужданий по лесу мы собрали еще три десятка бойцов, причем семеро из них были окруженцами с оружием. Как раз их командир в звании старшего сержанта, в это время дежурный по лагерю, возвращался с двумя красноармейцами, в них я узнал бойцов, которых сам инструктировал и отправил на восток.
— Товарищ капитан, группа разведчиков под командованием красноармейца Свиридова вернулась с задания! — откозырял мне старший сержант Волков.
Командир он хороший, нечего сказать, но уж больно уставник. Откозыряв в ответ, приказал:
— Докладывайте, — и показал рукой, чтобы они присели.
Судя по виду, бойцы заметно устали, да и кормежка в лагере не дает оставаться в силе, поэтому и выглядят мои бойцы как после длительного голодания. Волков в ответ на мой жест заметно поморщился, но после того как я его отпустил, удалился проверять посты.
— Я слушаю. Можно не по уставу, своими словами, — разрешил я, посмотрев, как мнутся бойцы.
— Хорошо, товарищ капитан. Мы с красноармейцем Никулиным, после того как удалились от нашей стоянки, взяли путь на восток, через три километра обнаружили… — Слушая рассказ Свиридова, понял, что это не то. Этот путь мне не подходит.
Хорошую новость принесла третья вернувшаяся разведгруппа. Дорога. Малоезженая дорога — то, что мне было нужно. Воспользуемся опытом немецких диверсантов, которые за день до начала войны под видом советских патрулей останавливали машины и, уничтожив водителей и сопровождающих, забирали машины и форму с оружием. Это очень помогло остальным диверсантам, сделав их мобильными и незаметными на фоне отступающих войск.
Быстро собравшись, хотя нищему только подпоясаться, велел построиться.
Проходя мимо красноармейцев, я считал вооруженных бойцов.
«М-да, четырнадцать вооруженных на сорок три человека. Хорошо хоть есть пулемет у бойцов Волкова, правда, с одним диском, но есть», — размышлял я.
