— Она никогда не упоминала при вас следующие фамилии — Сугробова, Розен, Горностаева?
Паше показалось, что у него сейчас остановится дыхание. Он судорожно сглотнул. Только бы не показать своего волнения, мелькнуло в его голове.
— Нет.
— Вы где работаете?
— Рекламное агентство «Квадро».
— Ваш рабочий телефон?
Молодой человек покраснел вторично:
— Наш шеф не любит, когда сотрудники разговаривают по телефону. Даже по делу.
— Вы живете с бабушкой?
— И с мамой… — Ворсилов замялся, а потом выпалил: — Скажите, как убили Надю? Где?
— Тело нашли в районе метро «Кожуховская». Во дворе между гаражами. Убита двумя ударами ножа в сердце. Примерно в десять часов вечера.
— Я могу идти? — спросил Павел, помолчав.
— Да. Пока вы свободны.
— Ты смотри, Вить, как все лихо закручивается! Сугробова, Розен, Горностаева, — сказал Губарев, вызвав к себе Витьку.
Губарев замолчал и вспомнил, как несколько дней назад был обнаружен труп молодой актрисы Натальи Горностаевой — в лесу, недалеко от Балашихи. Почерк был все тот же. Раздробленные ступни ног, исколотые вены. Порезы на лице. У девушек брали кровь. Неизвестный маньяк-кровопийца…
Посмотрев на труп Горностаевой, Губарев тяжело вздохнул. Красивая девушка. Она приехала из Тюмени и снимала квартиру в районе метро «Бабушкинская». Ее соседка, с которой Наталья дружила, сказала, что Горностаева пробовалась на главную роль в сериале «Придворный роман». Соседка была словоохотливой женщиной лет шестидесяти. Она не скрывала своих слез.
— Да она мне вместо внучки была! Всегда за хлебом сходит, в аптеку сбегает. Такая добрая, душевная! Кто это сделал?
— К ней кто-нибудь приходил? Друзья? Знакомые?
— Нет. Она ведь работала много. Чтобы квартиру снимать, ей приходилось крутиться-вертеться. И это помимо съемок. Раньше она работала в районном театре. Но его прикрыли. Наташа очень хотела сняться в сериале. Но там все так затянулось… Ей пришлось идти подрабатывать. Добывать деньги себе на жизнь.
— А кем она работала?
— Ой, не знаю. Для меня это все так сложно. Она говорила, но я не запомнила. Что-то вроде распространителя американской косметики. Ей ведь нужен был свободный график.
При обыске в квартире были обнаружены рекламные буклеты американской фирмы «Зеленая волна», пропагандирующие экологически чистую косметику «без вредных примесей и добавок». Губарев связался с администрацией фирмы. Об актерской карьере Горностаевой они ничего не знали. И вообще в личную жизнь своих сотрудниц не вникали. Раз в неделю Горностаева приезжала за продукцией и отвозила ее по определенным адресам. Все.
— Знаешь, чего мне хочется? — сказал тогда Губарев Витьке.
— Откуда же я знаю?
— Арестовать Васина, — сказал Губарев.
— Почему?
— Мне кажется, что зачинщик всего — он.
— Когда я выдвинул такую версию, вы меня не поддержали! — съехидничал Витька. — А теперь — туда же!
— Да. Именно так. Мне этот Васин со своими актрисами поперек горла уже! — И Губарев провел ладонью по шее.
— И что вы будете делать?
— А пока — ничего! Что-то мне интуиция подсказывает, что скоро наши с Васиным пути пересекутся. Надо внимательно просмотреть информацию в ноутбуке Анисиной. Мне кажется, что там мы почерпнем для себя немало любопытного.
Паша шел по улице, то и дело прикладывая руку ко лбу. Он что-то мучительно пытался вспомнить. Но что? Мысли путались. Временами перед ним вставало лицо Надин, на котором одно выражение сменялось другим. Оно было то нежным, то сердитым. Он хотел воскресить цельный облик Надин. Но у него это не получалось. Слишком она была разной и закрытой. Дома его встретила Вера Константиновна.
— Ну как?
Паша ничего не ответил.
Их кухни вышла мать.
— Ты приехала? — пробормотал Паша.
— Да. Я уже в курсе случившегося. Бедный мальчик. — Она подошла и прижалась к нему. — Я так сочувствую.
Паша отстранился от нее. Он чувствовал какую-то непонятную злость на всех и вся. Первые симптомы этой злости он ощутил еще в кабинете следователя. А сейчас она росла и пухла на глазах. Наподобие снежного кома. Он злился на темную непонятную силу, которая отняла у него Надин. Паша еще не мог до конца поверить в то, что он больше никогда не увидит ее. Только сейчас эта мысль стала доходить до него. Медленно, неотвратимо. Это так… несправедливо! Надин такая молодая! Кто посмел убить ее?
Паша повернулся к домашним спиной и побрел в свою комнату. Он внезапно подумал, что ничего не знает о Надин. В кабинете следователя он выглядел настоящим придурком. Быть знакомым с девушкой целый год — и ничего не знать о ее семье, знакомых, друзьях. Губарев, наверное, не поверил ему. Это действительно было более чем странно. Если… только не знать Надин. Такую — застегнутую на все пуговицы, замкнутую. Она пресекала любые вопросы, касающиеся ее личной жизни. Она прекрасно знала историю мирового кинематографа, сыпала именами и датами, но о себе давала минимум информации. Теперь ее нет, и все свои тайны Надин унесла с собой. И здесь Паша подскочил на диване. Как он мог забыть! У него же осталась дискета с «Дневником» Надин! Там-то она, наверное, была сама собой. У него есть великолепный шанс наконец-то узнать Надин такой, какой она была на самом деле. Правда, посмертно. При жизни она тщательно хранила свои секреты. А почему следователь спросил Пашу о трех девушках, проходивших кастинг еще год назад: Сугробовой, Розен и Горностаевой? Паша ведь уже выяснил, что Сугробова и Розен исчезли… Он вошел в Интернет и набрал три фамилии. Информацию он нашел на страницах сайта «Криминальные хроники». Девушки мертвы! Обнаружены их трупы! Но при чем здесь Надин?
Возбужденный, Паша включил ноутбук, вставил в него дискету и прильнул к экрану. Прочитанное ошеломило его!
«Мне всегда казалось, что я — ниоткуда. Мое самое первое впечатление, когда я стала ощущать себя (где-то в возрасте пяти лет): я — чужая. Чужая всем. Родителям, бабушке, сестре Алене и брату Диме…»
Вот те на! Оказывается, у Надин куча родственников! А она как-то обмолвилась ему, что она — сирота. И родители ее давно умерли. Паша стал читать дальше…
…«О своем детстве я даже не хочу вспоминать. Я его благополучно забыла. Я жила все время как на вокзале в ожидании поезда, который в один прекрасный момент увезет меня куда-то. Навсегда. В „Волшебную страну Оз“. Все мои ощущения были проникнуты этим ожиданием. Но я твердо знала, что это — не миф. А реальность, которая обязательно сбудется. Надо только подождать. Мои ожидания скрашивали фильмы. Как я любила смотреть их! Запоем! Как только в зале зажигался экран, что-то таяло у меня в груди. Я любила ходить в кинотеатры. Смотреть фильмы дома — это другое. В этом процессе нет того волшебства, той магии, чуда, которые присутствуют, когда ты сидишь в зале. И перед тобой распахиваются врата в совсем другой мир. Прекрасный и нереальный. Особенно я любила старые фильмы. Черно-белые. Всего две краски. Две ипостаси. Два лика единого целого. А сколько оттенков и полутонов! А эта восхитительная дымка, окутывающая лица великих героинь экрана: Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Джуди Гарланд, Рита Хейворт, Вивьен Ли… Дымка, как вуаль, накидывающая на лица героинь загадочность и таинственность. Как великое сфу-мато Леонардо! У меня невольно выступали на глазах слезы, когда я смотрела на эти божественные лица, которых не найдешь сегодня в толпе. Люди обмельчали и стали уродливыми. Красота умерла вместе с великими героинями. Она ушла. И уже не возродится вновь…»
