Рыжая. Кудрявая. Конопатая. Интересно, она убила дедушку лопатой или граблями?
Или она его просто отравила?
Паша поймал себя на том, что он впал в хулиганство. Разглядывать обычные невыразительные лица — скукотища! И зачем только все они рвутся в актрисы? Что это за болезнь такая? Но Паша прекрасно понимал, что это была не болезнь, а Великая Девичья Мечта. Стать Актрисой. Блистать на экране. На зависть всем и вся! Иметь кучу денег. И Красивого Мужчину. И вообще — сладостно-райскую жизнь. Еще не понимая, что пропуска в рай не существует. Во всяком случае — здесь, на земле.
— Паша! Па-а-ша! Ты что, оглох? — Голос Надин оторвал его от размышлений.
— Нет.
— Ты работаешь?
— Да, — и он с показным усердием впился взглядом в экран.
— А мне надоело!
— Надоело?
— Да. Искать непонятно что в куче… — с губ Надин чуть не сорвались хлесткие слова. Но она сдержалась. Она всегда контролировала себя. И это тоже восхищало Пашу.
— Бросим? — полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
— Как можно? — в голосе Надин прозвучала едкая ирония. — Проект века! Нельзя подводить наших американских друзей.
— Если они так зациклены на супервнешности и выдающейся личности, то тащили бы сюда свою Джулию Роберте или Камерон Диас. Кстати, последняя была манекенщицей и работала на показах у Версаче и Келвина Кляйна. В своих интервью она признается, что до сих пор ненавидит шпильки, потому что в свое время только в них и ходила, — выдал Паша сведения, почерпнутые из какой-то киношной брошюрки, надеясь сразить Надин наповал своей блестящей информированностью в голливудских дебрях. Но было похоже, что Пашина эрудиция не произвела на Надин никакого впечатления. Паша сник.
— Роберте стала мамашей, а Диас не поедет сюда даже за бешеные гонорары. Что она тут забыла?
— Я шучу.
— Я тоже, — Надин вздохнула. — Перекур!
— Я бы поел…
— Стратегические запасы уничтожены еще вчера. Но я попробую найти резерв.
Резерв состоял из пары бутербродов с печеночным паштетом. И чашки кофе.
— Устроит? — спросила Надин, ставя на столик тарелку с едой.
— Конечно.
Надин была непривычно молчалива. Перекусив, Паша переместился по ковру ближе к ней.
— Снова садимся за наши «буки»?
— Конечно!
Раздался телефонный звонок. У Паши невольно промелькнула мысль: кто?
Надин взяла радиотрубку и откинулась на диване.
— Да?.. Ничего. Нормально. Потом поговорим… конечно… еще раз…
Закончив разговаривать, она пояснила Паше:
— С работы. Интересуются результатами. Гонят процесс со страшной силой.
— Тогда давай снова золотоносную жилу разрабатывать.
Надин ушла в кухню с тарелкой. Паша посмотрел на стопку дисков. Пять. Бр-р-р! Ужас! Даже если сидеть всю ночь — такую гору материала не перелопатишь. А что, если начать с конца? Паша не любил организованный порядок. Напротив: книги любил читать сначала, потом перескакивал на конец. А потом уж принимался за середину, которую прочитывал небрежно и впопыхах. Понимая, что начинка пирожка съедена. А тесто глотать необязательно. Можно что-то и выкинуть.
Он протянул руку и взял диск с пометкой «05». Вставил. Щелкнул курсором.
Здесь лица были другими. Интересными.
Взглянув на фотографию четвертой девушки, Паша едва удержался от крика. На него смотрела та самая девушка из Стамбула. ДЕВУШКА С ЗЕЛЕНЫМИ ГЛАЗАМИ. Ошибиться он не мог. Этот чистый лоб. Огромные зеленые глаза. Слегка скуластое лицо… Это она!
— Надин! — крикнул он. — Надин!
— Да? — Надин возникла в дверях.
— Подойди сюда!
— Что за спешка?
— Посмотри! Посмотри на это лицо! Надин подошла и опустилась на пол рядом с ним.
— Да?
— Видишь ее?
— Паша, я не слепая. В чем дело? — В ее голосе прозвучали строгие нотки. — Где ты взял этот диск?
— Он лежал тут, — показал Паша на столик.
— Я тебе его не давала!
— Знаю, — извиняющимся тоном сказал Паша. — Я взял его по ошибке. Перепутал. Но, Надин, ты даже не представляешь себе, это такая невероятная история!
И тут он перехватил взгляд Надин. Она смотрела на него как-то странно. Изучающе. И он внезапно подумал, что, наверное, она рассматривает его как скучного, заурядного парня, у которого просто не может быть никаких историй. Он невольно покраснел.
— Ив чем же состоит твоя история? Он снял очки.
— Это просто мистика!
Надин поморщилась.
— Давай без эмоций.
Паша вдруг понял всю нелепость своего поведения: он собирается рассказать Надин о случае, который легко можно списать на его разыгравшееся воображение. Стамбул, солнце, жара, которая душит, как удав свою жертву: настойчиво и неотвратимо. И он, Паша, размягченный солнцепеком. Как говорится, совсем тепленький… Видит не то мираж, не то галлюцинацию. Русскую девушку, почему-то он был твердо уверен, что она — русская, в лавке стамбульского торговца дешевыми сувенирами. А сейчас он увидел то же самое лицо на диске. Потрясающе! Во всем этом был какой-то налет театральности и неправдоподобия. Но выхода у Паши не было.
Рассказав эту историю Надин, он посмотрел на нее. Одно из двух. Либо Надин сейчас скажет, что все это — бред. Либо она поверит ему. И скажет: «Паша, я вижу эту картину так же четко, как и ты».
Надин не сделала ни того, ни другого. Она села на диван и закурила тонкую белую сигарету. С запахом ментола. Надин молчала.
— Ну что ты скажешь? — наконец решился нарушить тишину Паша.
Она подняла брови и сказала каким-то тусклым голосом:
— Этого не может быть!
— Почему?
— Потому что эта девушка умерла.
— Как умерла? — поразился Павел.
— Очень просто. Умерла, и все.
Паша замолчал, не в силах поверить услышанному.
— Но это невероятно!
— Это так!
— Я ее видел! — воскликнул он.
— Ты ошибся. Что ты видел? Глаза? Лоб? Нос? Ты говорил с ней?
— Нет, я же тебе сказал…
— Я поняла. Она умерла.
— Но кто она? — в отчаянии воскликнул Паша.
— Актриса. Подававшая большие надежды. Лариса Марголина.
Марголина! В мозгу у Паши загорелся какой-то огонек, но тут же погас.
Нет, он не мог вспомнить такую актрису. Но он не был любителем кино и поэтому мог не знать ее. Это вполне естественно.
