«И как только Эрону удалось добиться такого расположения?» –
думала Роуан. Впрочем, она уже знала, что он способен с легкостью очаровать
самого Господа Бога на небесах и дьявола в аду. Даже Лорен, чрезвычайно
рассудительная и ледяная как айсберг женщина, истинный юрист, кажется, пришла
от него в восторг, после того как накануне они встретились за ланчем и
практически все время проговорили об истории Нового Орлеана. Понравился Эрон и
Райену. Исаак и Уитфилд полюбили его от всей души. А Пирс, узнав, что Эрон
много путешествовал по Европе и странам Востока, буквально забрасывал его
вопросами.
Кроме того, Эрон стал постоянным и преданным компаньоном
тетушки Майкла – Вивиан. У каждого человека, в какой-то момент пришла к выводу
Роуан, должна быть в жизни такая вот тетушка Вивиан – нежное, хрупкое существо,
неизменно источающее симпатию и ласку и с благоговением внимающее каждому слову
своего любимца. Если верить описанию, данному Эроном в истории Мэйфейров, тетя
Вив была во многом сродни Дорогуше Милли и мисс Белл.
Несмотря на то что все члены семейства относились к тете Вив
с глубочайшим уважением, неустанно кормили и поили ее, приглашая то в один, то
в другой дом, переезд дался старушке нелегко. Она с трудом привыкала к новому
ритму жизни и быстро уставала от светской болтовни. Вот и сегодня она умоляла
позволить ей остаться дома и разобрать наконец привезенные из Сан-Франциско
вещи, которых, впрочем, было совсем немного. Она одолевала Майкла просьбами
съездить за остальным необходимым и дорогим ее сердцу имуществом, оставшимся в
доме на Либерти-стрит, однако он каждый раз по тем или иным причинам откладывал
поездку, хотя и он, и Роуан понимали, что когда-нибудь ему все равно придется
ехать.
Откровенно говоря, достаточно было увидеть Майкла и тетушку
Вив вместе и понаблюдать, сколько терпения и доброты проявляет он в отношениях
с пожилой женщиной, как бережно с ней обращается, чтобы полюбить его за одно
только это.
– Понимаешь, Роуан, она, собственно, и есть моя
семья, – заметил он однажды. – Кроме тетушки, у меня никого нет, все
давно умерли. И если бы я не встретил тебя, если бы между нами не возникло то,
что возникло, то я наверняка был бы сейчас в Таламаске. Моей новой семьей стал
бы орден.
О да, она отлично понимала Майкла. Его замечание вызвало в
душе Роуан бурю эмоций и заставило вспомнить об ощущении безраздельного
одиночества, которое всего несколько месяцев владело ею самой.
Господи, как ей хотелось, чтобы все шло как надо! Кстати,
призрак с Первой улицы давно уже помалкивал и никак себя не проявлял. А что,
если и он испытывает то же желание? Или это ангел-хранитель Роуан сделал так,
чтобы призрак наконец оставил ее в покое? После возвращения изумруда она в
течение многих дней только и делала, что проклинала в душе назойливого дьявола.
Мэйфейры смирились даже с вмешательством Таламаски в дела их
семейства. Правда, Эрон весьма туманно объяснил им, что на самом деле
представляет собой орден и чем он занимается. Вполне вероятно, что в
большинстве своем они поняли лишь, что сам Эрон ученый и путешественник и что
историей Мэйфейров его побудило заняться только высокое положение семьи и то,
что она принадлежит к числу самых старых и уважаемых на американском Юге.
Им, безусловно, льстило внимание, а кроме того, как можно
было не оценить заслуги ученого-историка, сумевшего откопать сведения о
божественно прекрасной Деборе, навеки запечатленной на портрете кисти самого
Рембрандта, да еще и благодаря изумруду, сверкавшему на груди этой женщины,
связать воедино все ниточки и неопровержимо доказать их фамильное родство с
нею. Немногие разрозненные подробности, в которые посвятил Мэйфейров Эрон,
оказались столь захватывающе интересными, что потрясли до глубины души
практически всех, кому довелось их услышать. Свя-тый боже! А они-то всегда
считали рассказы Джулиена о шотландских предках не более чем пустыми выдумками
выжившего из ума старика!
Беатрис поспешила заказать новый портрет Деборы, точнее –
его выполненную маслом копию с фотографии. Она хотела, чтобы в день
торжественного приема портрет непременно висел в холле на Первой улице.
Поначалу она страшно разозлилась на Райена за то, что он не предложил
приобрести оригинал, однако, поразмыслив, поняла, что Таламаска едва ли
согласится расстаться с такой реликвией. А когда Райен назвал ей
приблизительную цену сделки, вопрос и вовсе отпал сам собой.
В общем, Мэйфейры приняли и полюбили и Эрона, и Майкла, и,
конечно, Роуан. Они полюбили и Дебору.
Даже если кому-то из них было известно, что произошло много
лет тому назад между Эроном и Кортландом или между Эроном и Карлоттой, то никто
об этом и словом не обмолвился. Не знали они и того, что Стюарт Таунсенд был
агентом Таламаски. Таинственная находка в мансарде так и осталась для них
загадкой. Более того, все почему-то были убеждены, что тело появилось там по
вине Стеллы.
– Наверное, он умер от передозировки опия, –
предполагали одни. – А Стелла просто завернула тело в ковер и забыла о
нем.
– А может, она его задушила, – высказывали свое
мнение другие. – Вспомните, какие сборища она устраивала.
Роуан с удовольствием слушала их разговоры, перемежаемые
взрывами смеха. Ее телепатический разум не улавливал даже намека на
недоброжелательство – она ощущала лишь исходящую от них доброту и радость в
предвкушении большого праздника.
Тем не менее почти каждый из них – особенно это касалось
старшего поколения – хранил собственные тайны, и семейные сборы все больше
убеждали в этом Роуан. Чем ближе становился день бракосочетания, тем явственнее
она ощущала, что грядет нечто необыкновенное.
Родственники постарше заглядывали в особняк на Первой улице
не только для того, чтобы полюбоваться обновленными интерьерами или лишний раз
выразить свои наилучшие пожелания молодым. Они словно ожидали чего-то и…
боялись. Складывалось впечатление, что они не то хотели поделиться с Роуан
некими секретами, не то предостеречь ее, не то спросить о чем-то… А возможно,
их приводило туда желание испытать ее, проверить ее силы и способности,
поскольку сами они, безусловно, таковыми обладали. Никогда еще Роуан не
попадала в окружение такого числа людей, которые столь искусно умели скрывать
свои негативные эмоции. Но все они при этом, несомненно, относились к ней с
совершенно искренней любовью и симпатией. В общем, ей действительно было о чем
задуматься.
Иными словами, она не могла исключить вероятность того, что
вскоре – быть может, даже сегодня – случится какое-то удивительное событие.
Родственников собралось немало, особенно пожилых. Спиртное
лилось рекой. Не подкачала и погода: после нескольких холодных октябрьских дней
вновь потеплело, по кобальтово-синему небу неслись облака – пышные, огромные,
похожие на грациозные галеоны, скользящие по волнам, то и дело подгоняемые
порывами ветра.