Существо взметнуло длинными паучьими руками, удивленно глядя
на Майкла, когда тот сомкнул руки у него на горле, а потом, сжав кулаки,
ударило противника в челюсть.
Майкл тут же оказался поверженным, но, стукнувшись о пол,
сразу перевернулся и встал на четвереньки. Дверь на террасу была распахнута,
сигнализация продолжала звенеть, а эта тварь вертелась и резвилась,
пританцовывая, и до отвращения грациозно двигалась к бассейну.
Майкл не оставил своего врага, пошел вслед за ним и краем
глаза заметил, как по ступенькам кухни сбегает Роуан.
– Майкл, не подходи к нему!
– Ты сделала это, Роуан! Ты отдала ему нашего ребенка!
Он в нашем ребенке!
Майкл замахнулся, но не смог ее ударить. Так и замер, глядя
на нее. Она была воплощением ужаса: бледное лицо, мокрые, трясущиеся губы…
Содрогаясь от разрывавшей грудь боли, он беспомощно обернулся и злобно
посмотрел на тварь.
Лэшер прыгал взад-вперед по заснеженным плитам у самой воды,
подернутой рябью. Скосив голову набок, он уперся руками в колени, а потом
показал пальцем на Майкла. Его голос, громкий и ясный, заглушал пронзительный
звон сигнализации.
– Ты справишься с этим, как говорят смертные. Скоро
перед тобой забрезжит свет, как говорят смертные! Ты породил здорового ребенка,
Майкл. Я твое произведение. Я люблю тебя. И всегда любил. Любовь всегда
определяла мою цель, для меня эти два понятия слились воедино. Так что позволь
представиться тебе с любовью.
Когда Майкл шагнул за порог, Роуан кинулась к нему. Он
двигался прямо к Лэшеру, скользя по замерзшему снегу, а когда она попыталась
остановить его, вырвался из ее рук. Она отлетела в сторону, словно пушинка, и в
ту же секунду его шею кольнула резкая боль. Оказалось, что Роуан схватила
медаль святого Михаила и разорвала цепочку, которая теперь очутилась у нее в
руке, в то время как сама медаль упала в снег. Роуан всхлипывала, умоляя его
остановиться.
Сейчас нет на нее времени. Он развернулся и хуком слева нанес
мощный удар в висок твари. Это вызвало еще один взрыв смеха у Лэшера даже
несмотря на то, что из разорванной раны брызнула красная кровь. Лэшер
закружился, скользя по снегу и сбивая железные стулья.
– Посмотри только, что ты наделал! Ты даже не представляешь,
что я сейчас чувствую! Я жил ради этой секунды, этой особенной секунды!
Внезапно повернувшись, он схватил правую руку Майкла и
больно вывернул ее назад, при этом брови его взлетели вверх, а губы растянулись
в улыбке, открывавшей жемчужные зубы и розовый язык. Все новенькое, сияющее
детской чистотой.
Майкл нанес еще один удар левой, направленный Лэшеру в
грудь, и услышал хруст костей.
– Так тебе нравится это, злобная тварь? Умри, сукин
сын! – Майкл плюнул в него и еще раз ударил левой, так как правая была
по-прежнему вывернута у него за спиной. Изо рта чудовища полилась струйка
крови. – Да! Теперь у тебя есть плоть… так пусть она умрет!
– Я теряю с тобой терпение! – взвыл Лэшер, злобно
оглядывая свитер, заляпанный кровью из разбитой губы. – Посмотри, что ты
наделал в своем праведном гневе, строгий папаша!
Он толкнул Майкла вперед, стараясь сбить с ног, не ослабляя
железной хватки.
– Тебе нравится? – кричал Майкл. – Тебе
нравится, когда у тебя течет кровь? – гремел он. – Кровь моего
ребенка, моя кровь! – Не в силах освободить правое запястье, он вцепился
левой рукой в горло врага, пережав ему трахею, и ударил коленом в пах. –
О, она обо всем позаботилась, когда делала тебя, – трубопровод в порядке!
На секунду перед его глазами мелькнула Роуан, но на этот раз
ее сбила с ног эта тварь, когда отпустила наконец Майкла. Роуан упала на
балюстраду.
Тварь голосила от боли, закатывала голубые глаза. Не успела
Роуан подняться, как Лэшер снова бросился в атаку, втянув голову в плечи:
– Вот как ты меня учишь, отец. Что ж, наука хорошая!
Слова утонули в рычании, когда он бросился на Майкла и
головой нанес тому удар в грудь. Майкл полетел в бассейн.
Раздался оглушительный крик Роуан, гораздо громче и
пронзительнее, чем сирена сигнализации.
Майкл упал в ледяную воду. Он опускался все ниже и ниже, на
самое дно, глядя на блестевшую над ним голубую поверхность. Дыхание перехватило
от шока, вызванного холодом. Неподвижный, не в состоянии шевельнуть рукой, он
почувствовал, как его тело коснулось дна.
Тогда в отчаянной судороге он попытался вынырнуть, но
намокшая одежда тянула его вниз, словно за нее хватались чьи-то руки. А когда
его голова прорвала поверхность воды и оказалась в слепящем свете, он
почувствовал еще один мощный удар и вновь ушел под воду, откуда ему уже было не
вынырнуть – он мог лишь размахивать руками, тщетно цепляясь за тварь, которая
удерживала его голову, и глотать хлынувшую в горло ледяную воду.
И опять это случилось, опять он тонет, и опять эта холодная,
холодная вода. Нет, только не это, только не это… Он попробовал закрыть рот, но
грудь разрывалась от невыносимой боли и вода лилась в легкие. Руки больше
ничего не могли нащупать над головой, он уже не различал цвета, не видел свет –
он вообще потерял все ощущения. На секунду перед глазами снова возник Тихий
океан, бесконечный и серый, и тусклые огни на побережье, которые исчезали за
вздымавшимися волнами.
Внезапно его тело расслабилось, он перестал отчаянно
бороться: не дышал, не пытался всплыть, ни за кого не цеплялся…
Собственное тело больше ему не принадлежит. Его охватывает
знакомое чувство легкости и наивысшей свободы. Только сейчас он не поднимается
вверх, не парит в пространстве, как когда-то давно, уносясь в свинцовое небо, к
облакам, откуда видна земля с ее миллионами крошечных живых существ…
На этот раз он оказывается в бесконечном туннеле, который
его засасывает в душную темноту. В полной тишине Майкл безвольно куда-то
погружается, испытывая лишь смутное удивление.
Наконец вокруг него вспыхивает яркий красный свет. Знакомое
место. И барабаны, да, он слышит барабаны… Знакомая барабанная дробь, звучавшая
во время парада Марди-Гра, когда под конец утомительной ночи маршировали
барабанщики, и отблески пламени не что иное, как свет факелов под скрюченными
ветвями дубов… А его страх все тот же, что и в детстве… Все вернулось, все,
чего он боялся, сейчас происходит. Это не просто обрывок сна, не видение,
возникшее в момент прикосновения к ночной рубашке Дейрдре… Все вокруг него
происходит сейчас…
