— Девушка, вы не только красавица, но и, наверное, хорошая хозяйка? И поди, недурно готовим, да? — поинтересовался он, указывая взглядом на выпиравшие из полиэтиленовых пакетов овощи.
— Да, ничего готовлю и вроде пока никого не отравила. Сейчас лето, поэтому хочется какой-нибудь легкой пищи, вот и накупила овощей, — будто оправдываясь, произнесла Марина.
— И это правильно. Но будет ошибкой, если я отпущу такую милую девушку, даже не узнав ее имени. Меня, кстати, Владимиром зовут.
— Ну ладно, я Марина.
— Очаровательная Марина, а вы живете в этом доме? А то вот с водителем ждем, — он показал движением головы на сидящего за рулем мужчину, — моего делового партнера уже около получаса, думаю, может, домом ошибся. Это ведь шестой дом?
— Ага, я здесь живу, правда, еще недолго, а это, ну да, шестой дом.
— Прекрасно. Кстати, вы торопитесь?
— Не знаю.
— Как это? — засмеялся Владимир. — Вы даже не знаете, торопитесь или нет?
— Почему, знаю… Не тороплюсь. — Марина, судя по проявленному к ней неподдельному интересу, поняла, что понравилась мужчине, поэтому стала вести себя более уверенно. — А вы что, каким-то крутым бизнесом занимаетесь?
— Да, но меня интересует не только работа. — Владимир щегольнул фразой, будто выуженной из женских журналов. — Мы с вами, если вы позволите, могли бы как-нибудь в ближайшие дни совершить путешествие, например, в усадьбу Кусково, она, по-моему, недалеко отсюда. Так хочется ухватить последние хорошие деньки уходящего лета, и, кстати, я могу вам рассказать много любопытного.
— Не знаю…
— Опять не знаете, — засмеялся Владимир. — Ну а телефон-то свой помните? Ничего, если я вам позвоню?
Марина тупо кивнула и, подойдя поближе, продиктовала номер, завороженно следя за тем, как мужчина «забил» его в память своего мобильника. Это была немного угловатая девушка двадцати лет с грубыми чертами лица и полным отсутствием интеллекта. Последние два года она работала продавцом в обувном магазине, все время приходилось быть на людях, и поэтому Марина старалась выглядеть хорошо. Нельзя сказать, что это ей очень удавалось, хотя сама она была иного мнения. Девушка была воспитанницей одного из московских детских домов, по достижении совершеннолетия переехала в доставшуюся ей от умершей бабушки однокомнатную квартиру в Кузьминках. Она жила одна, имела пару-тройку подруг со времен детдомовского сиротства, как и она желающих устроить свою судьбу. Немудрено, что Марина с такой легкостью впустила новоявленного поклонника в свою жизнь.
Владимир действительно вскоре позвонил ей и пригласил на пешую прогулку по парку. Для девушки это было не просто первое свидание (она именно так расценила приглашение), это был фонтан впечатлений, связанный не в последнюю очередь с антуражем, которым ухажер сопроводил прогулку. От Марининого дома до ворот парка они ехали на холеном автомобиле, да так плавно, будто не существовало разбитых московских дорог. На заднем сиденье машины сироту поджидал роскошный букет цветов. В кассы парка стояла довольно длинная очередь, но новый приятель, взяв за руку Марину и шепнув что-то охраннику, проверяющему билеты, прошел, не тратя времени на ожидание. «Он может все!» — думала Марина. В кафе по его настоянию она заказала самые дорогие блюда, и, когда он расплачивался, она без стеснения поглядывала на элегантный кожаный кошелек и была шокирована количеством находящихся в нем купюр. Наверное, это зрелище было самым впечатляющим из всего увиденного девушкой в тот теплый осенний день в «Увеселительном доме села Кускова», как, собственно, эта усадьба XVIII века и называлась изначально. Обворожительный мужчина-сердцеед получил беспрепятственный доступ к сердцу Марины во время первой же прогулки по аллеям одного из красивейших парков Москвы. Короче говоря, Владимир проявлял такую внимательность и обходительность, что Марине казалось: наконец-то ей выпал счастливый билет и теперь весь мир лежит у ее ног.
— Мариночка, ты знаешь, — начал Владимир, нажимая кнопку отбоя на телефоне после непродолжительного разговора, — меня срочно вызывают в посольство по поводу каких-то нюансов, связанных с твоей визой.
— А чего там случилось-то? — с некоторым беспокойством спросила Марина.
— Думаю, я все быстро улажу: одна нога там — другая здесь. А ты пока собирайся, приготовь все документы.
— Ой, ну я даже боюсь кому-либо рассказывать, что мы с тобой скоро полетим в Америку. А на свадьбу мы кого позовем? Мы ведь там никого не знаем.
— Кисонька, ну это ты пока никого не знаешь… Но я так хочу тебя со всеми познакомить, похвастаться тобой! У меня в Штатах полно хороших друзей, ну и партнеров по бизнесу, и тебе как моей жене нужно будет с ними общаться.
— А я что, красивая? Да? — вульгарно избоченясь, спросила Марина.
— Ты самая лучшая. Но вообще, я не хочу, чтобы в Америке ты зацикливалась только на мне и моих друзьях. Пусть у тебя будет какая-то своя жизнь, свои интересы, может быть, свой маленький бизнес. Ведь мы с тобой говорили, что деньги, которые ты сегодня получишь за свою квартиру, мы положим на твой личный банковский счет в американском банке. И только ты будешь распоряжаться этими деньгами: я не хочу лезть в твои расходы.
— Ой, Вовка, какая же я счастливая! Ну да, я теперь не нищенка какая-нибудь…
— Все, мне надо собираться. — Мужчина прервал оптимистичную фразу своей невесты. — Не знаю, что там могло случиться с твоей визой, но думаю, я быстренько все урегулирую. А ты сиди дома — меня жди, даже мусор не выноси.
— Ты чего — боишься, меня украдут, что ли?
— Да, боюсь. Все, у меня нет времени на разговоры, я поехал.
Глава 3
«Будем ломать дверь!»
Громкие дебаты за дверью квартиры-западни, в которой оказался заточен Митя, конечно, не могли оставить равнодушной проживающую на этой же лестничной клетке немолодую женщину. Она восприняла создавшуюся за пределами квартиры ситуацию как повод пообщаться с людьми, может, что-нибудь прояснить, а потом с чувством собственной значимости рассказать об утреннем происшествии приятельницам по двору.
— Вы чего шумите-то? — Женщина неприветливо обратилась к Антонине Михайловне, но увидела милиционеров и отступила назад, за порог своей квартиры.
— Да тут такая ситуация… ничего не понимаю, в квартире почему-то один ребенок, а должен быть мужчина. — Антонина Михайловна оправдывалась за свое поведение.
— Да квартира-то эта сдается уж не первый год, — поняв, что служит источником важной информации, начала объяснять соседка. — Клавдия, ну, хозяйка, говорила, что сдала ее какому-то художнику, что ли. А кто теперь там живет, я не знаю, но чего-то людей к ним за последнее время много переходило.
— А у Клавдии этой или у жильцов была маленькая девочка? — поинтересовался мужчина в штатском.
— Ой, не знаю, но у Клавы окромя мужа-алкоголика никого не было.
