— Что? Что ты сказал? Ах ты, ментяра паршивый! — Грачева встала посреди кабинета в позу остервеневшей орлицы. — Вы тут меня еще и оскорбляете! Ну, знайте — теперь точно это вам даром не пройдет.
— Прекратите немедленно! — заорал Егоров не своим голосом и вскочил со своего рабочего стула, вторично ударив кулаком по столу, да с такой силой, что больно ушиб руку, и, не подавая виду, продолжил: — Прекратите! Устроили здесь балаган какой-то! Василий, сядь за свой стол, а вы, гражданка Грачева, немедленно верните фотографию!
И его ярость подействовала — Василий, словно послушный школьник, уселся за свой стол, а Елена Павловна послушно достала фотографию и положила перед следователем. Когда следователь взял ее в руки, потерпевшая начала плакать. Александр Сергеевич положил фотографию в сейф и спросил Василия:
— У тебя сохранились негативы?
— Да, конечно. Они возвращают их вместе с фотографиями. Только вот пленка дома осталась…
— Пленка нам тоже понадобится, а сейчас сиди и вспоминай номера. Если не вспомнишь, то сегодня же поедешь по всем близлежащим автомастерским вокруг своего дома. Где-то же он чинил свою машину? Кстати, как его звали-то в тот раз?
— Кеша, кажется, — напрягся Василий.
— Кеша, говоришь?
— Ну да, — подтвердил Вася.
— Нет, Вася. Кеша это значит Иннокентий, а его звали Аркаша, то есть Аркадий.
— Какая разница? Он этих имен знаешь сколько поменял? — с безнадежностью в голосе высказался Василий и закурил сигарету.
— Согласен. Имен он поменял много, но не в этот раз. Не в этот раз, Вася. Когда ты ему в жопу дал, он на своей машине ехал, по крайней мере будем на это надеяться.
— А почему ты думаешь, что на своей?
— Потому что ни один из потерпевших не упоминал о «восьмерке», которой бы управлял этот мак-мачо. Вот вы, Елена Павловна, видели хотя бы раз своего ухажера-афериста за рулем «восьмерки»?
— Он говорил, что вообще машиной не умеет управлять, поэтому везде ездит на такси.
— Да прекратите вы плакать. Надо думать, как поймать его, а не слезы лить. Кстати сказать, мы вам благодарны за помощь в опознании преступника. Теперь у нас появилась основательная надежда на его поимку. Я считаю, его истинное имя — Аркадий!
— Да… это обстоятельство действительно облегчает его поиск, — с откровенным сарказмом подметил Василий и глубоко затянулся едким дымом.
Александр Сергеевич недовольно посмотрел на своего напарника, и тот съязвил:
— Да ладно тебе, Сергеич, вечно я подлец, а ты удалец. Сейчас соберусь и поеду по автосервисам и гаражам. Может быть, и повезет…
— Автосервисы это хорошо, но гораздо эффективнее будет опубликовать его фото по телику в программе «Их разыскивает милиция». Вот этим и займись.
Глава 36
«Все на-а ра-аботе!»
Подъехав к подъезду Боряныча, Аркадий обнаружил, что место его обычной парковки занято грузовиком, до отказа загруженным мебелью. Рядом расположились грузчики, число каковых составляло ровно три, а неподалеку от них по стойке «смирно» вытянулись Алексей и Евгения. Аркадий приблизился к нервничающей супружеской паре со словами:
— Доброе утро! Что, еще не начали разгружать?
— Здравствуйте, Филипп. Весьма неприятная ситуация сложилась, — нервно заговорил Алексей.
— Что такое? — удивленно поинтересовался Аркадий, пожимая руку Алексея.
— А то, что ваших подопечных просто нет дома! — надрывным тоном объяснила Евгения.
— Как нет? Не может такого быть. Наверное, вы просто раньше оговоренного времени приехали, — предположил Аркадий.
— Ну, ненамного и раньше, — не мог успокоиться Алексей.
— Хорошо. Вы только не волнуйтесь. Сейчас все устроим. Ждите здесь, — попросил Аркадий и кивком пригласил Митю следовать за ним.
Оба друга исчезли за подъездной дверью. Алексей посмотрел на супругу, та напряглась и изрекла:
— Говорила тебе, не связывайся ты с этими аферистами!
— Ну, Женечка, — надул губы Алексей.
— Что Женечка? Что? Вот и стой теперь на улице со своим барахлом! И думай, что вообще будет дальше!
А дальше было вот что: Аркадий стоял около двери Боряныча и зверски колотил по ней обоими кулаками, а Митя пристроился сбоку и ждал какого-нибудь результата. Когда Аркадий перестал стучать и посмотрел на друга, тот спросил шефа безнадежным тоном:
— Ну что, Аркаш? Что будем делать дальше-то?
И только Аркадий собрался что-то ответить, как неожиданно из-за двери послышался скрипуче пьяный голос Танчуры:
— Ни-икого-о нету-у в до-оме! Все на-а ра-аботе!
Аркадий едва не бросился выбивать облупленную дверь, но вовремя сдержался и закричал:
— Танчура, твою мать! Открывай быстро! Это Филипп! Сегодня переезд!
— Не мо-огу. Все на рабо-оте уже-е, — снова раздалось из-за двери.
— Что-о-о? На какой к чертям собачьим работе? Да я сейчас вышибу эту дверь и башку твою тупорылую тебе же в жопу засуну! Поняла?
Прошло несколько томительных секунд, прежде чем дверь открылась и перед петербуржцами предстала трясущаяся Танчура в телогрейке и валенках, из которых виднелись голые ноги с синеватыми прожилками. Аркадий с презрением посмотрел на неожиданное явление, маятником качавшееся в метре от него, и спросил:
— Это что за стройотряд?
Затем небрежно оттолкнул ее в сторону и зашел в квартиру. Митя тенью последовал за ним, и когда они оказались в большой комнате, увидели Боряныча в трусах и майке, спящего на трехногой кровати, а Любка сидела на стуле за столом и вся тряслась. Танчура выглядывала из-за плеча Мити, стоявшего при входе в комнату.
— Филечка, я умираю, — заговорила Любка при виде Аркадия. — Мне так хреново. Если я сейчас не похмелюсь, то точно кони двину.
— Какие на хрен кони? Сегодня переезд! — вскипел Аркадий. — Я же предупреждал вас вчера! Откуда вы деньги взяли, чтобы так нажраться? И где коробки, которые я вам вчера завез для сбора вещей?
— Я, может, зарплату получила, — раздался голос Танчуры из-за Митиного плеча.
Аркадий грозно поглядел в ее сторону и обратился к Мите:
— Слушай, сгоняй за пузырем для этих красавцев, а я буду решать вопрос с выносом вещей. И скажи там внизу Алексею, чтобы они начинали разгружать свой грузовик.
Митя послушно кивнул и молча ушел, а Любка грозно посмотрела на Танчуру и обратилась к Аркадию:
— Филя, нам с тобой надо поговорить серьезно визави!
— Что-о-о-о-о-о-о-о? — удивился Аркадий столь изысканному обороту речи.
— Ну, визави мне надо с тобой, — продолжала Любка. — Я буду переезжать только с одним условием!
