— А почему ты решил, что она собирается беременеть? Даже разговора такого не было, — удивился Митя.
— Так это пока не было, а потом обязательно будет. И начнет его она — уж можешь мне поверить! И сейчас я всего лишь предостерегаю тебя, ведь и от тебя это зависит. Вот и подумай.
— Аркаша, вообще-то я хотел поговорить с тобой о другом. О том, что касается нас с тобой.
— Вступление многозначительное, — иронично хмыкнул Аркадий и сел на кровать.
— В общем, так. Я хочу изменить свою жизнь. И не только свою, но и твою.
— Да что ты? И когда ты планируешь воплотить свой судьбоносный план в жизнь? А? Говори, не стесняйся, — продолжал иронизировать Аркадий.
— Аркаш, я серьезно все это говорю, без шуток. Так вот, мне хочется, чтобы мы с тобой завязали.
— «Завязали»… Слово-то выдумал, будто мы алкаши какие-то, — улыбнулся Аркадий и закинул ногу на ногу.
— Да, Аркаш, такое именно слово, и я повторяю: хочу, чтобы мы завязали. — Митя был очень серьезен.
— То есть? — перестал шутить Воскресенский.
— Ну, завязали заниматься нашими делишками и начали жить честно. Пусть это останется в нашем прошлом. Потому что, если мы не завяжем сейчас, нас обязательно когда-нибудь да заметут.
— Что-то ты раньше не слишком беспокоился. Неужели так знакомство с Аленой подействовало? Колись, Митяй! Не веришь, что она дождется тебя из тюрьмы?
— Типун тебе на язык! — Митю аж передернуло. — Хотя, впрочем, ты прав, раньше я действительно мало беспокоился, а теперь, после знакомства с Аленой, другой коленкор. Тем более ты сам совсем недавно обмолвился, как здорово провернул обмен Боряныча без единого нарушения закона. Помнишь? Вот я и подумал: давай откроем свое дело. С твоей головой и твоим немыслимым везением мы можем любой проект развернуть. Что скажешь?
— Скажу вот что. Если ты в курсе, для разворота любого мало-мальски доходного дела нужен солидный подъемный лавандос, которого я на сегодняшний день не наблюдаю в наших с тобой резервах. Не так ли? Или, быть может, ты заныкал где-то неплохой стартовый капитал? Может, ты экономил на мороженом, которым угощал Алену, и теперь у тебя где-то что-то припрятано?
— Да ничего я нигде не заныкал! И оставь ты в покое Аленку! Просто мне безумно сильно хочется покончить с уголовщиной. Да и потом, тех денег, что у нас есть с тобой, может вполне хватить для начала! Не обязательно же начинать с грандиозных проектов, можно закрутить на первых порах что-то небольшое, — убеждал Митя.
— Ну вот и думай, мыслитель ты роденовский, а я пока буду готовить очередное беспроигрышное дело.
— Какое? — испугался Митя.
— Очень простое. Поначалу все будет идти по нашему с тобой отработанному сюжету. То есть ты ищешь квартиру под съем, затем я ее арендую по поддельному паспорту, и вот тут начнется самое интересное. Кроме того, что мы будем собирать за нее авансы, в конечном итоге мы эту квартиру продадим последнему клиенту.
— Опять ты за свое, — удрученно произнес Митя.
— Да, опять. И ты меня дослушай не перебивая. Так вот, самое интересное, что мы это сделаем не в Москве, а в Подмосковье. Выберем ближайший город, причем такой, чтобы цены на жилье были относительно высокими. И получим все деньги за квартиру, минуя процесс закладки в банковскую ячейку и даже поход в кабинет нотариуса. Сечешь?
— Да не хочу я этим заниматься! Пойми ты меня правильно! — с возмущением воскликнул Митя.
— Ах, не хочешь? Правильной жизни захотел? А ты не подумал, как, например, ты собираешься своего коня содержать? Что ты жрать будешь со своей Аленушкой? На что жить-то будешь вообще? Ведь огонь любви может гореть, если только подбрасывать в него деньги. Честный ты наш!
— Все я обдумал. И с Бароном, и со жратвой, и с любовью все я обдумал. Если ты не захочешь организовывать общее дело, я устроюсь работать в туристическую фирму, принадлежащую Алениному дяде, и буду жить на эти деньги.
Аркадий внимательно посмотрел на Митю, протянул руку к столу и взял бутылку с водой. Он медленно открыл ее и неторопливо напился, затем не торопясь закурил, выпустив в потолок огромную струю дыма. Эта пауза нужна была ему, чтобы найти самый подходящий ответ:
— Хорошо, Мить. Давай тогда поступим следующим образом. Провернем это последнее дело и на вырученные бабки начнем новую жизнь. Мы даже не станем их делить, а сразу вложим в какое-нибудь дело. Просто пока ты не предложил ничего реального, то получается и обсуждать-то особенно нечего. Так что подумай на досуге относительно капиталовложений и готовься к последнему киданию, которое должно состояться чем быстрее, тем лучше.
— А может, вообще не стоит рисковать? — заколебался Митя. — В самом это слове — «последнее» — есть что-то тревожное.
— Теперь тебя уже и слова не устраивают, стилист хренов! Нет уж, все будет так, как я сказал, поэтому не принимай поспешных решений, подумай лучше. А сейчас извини, мне безумно хочется жрать. Это тебя там поят да кормят, а мне, как ты догадываешься, приходится делать все самому. Если хочешь, присоединяйся, накормлю тебя по старой дружбе.
Аркадий встал, похлопал Митю по плечу и вышел из комнаты, а Митя сел на стул и сосредоточенно задумался. Затем он уставился на фото Алены, стоявшее на столе, дотронулся до края рамки и обратился к изображению с отчаянным вопросом:
— Ну и что мне теперь делать? Может, он прав?
Глава 40
«Машенька, я не брошу тебя никогда…»
Наступила новогодняя ночь. С побережья тянуло теплым бризом, верхушки пальм слегка покачивались, повсюду слышалась речь на разных языках мира и витал сладкий дурман тайских ароматов. Уставший, но по-своему счастливый Аркадий сидел в летнем белом костюме в ресторане морской кухни, сооруженном прямо на причале, шикарно украшенном разноцветными гирляндами. Господин Воскресенский с узким бокалом кисло-сладкого вина — тайским шампанским в руке раскинулся в плетеном кресле за столом, заставленным экзотическими фруктами. Пряча свои глаза за широкими пляжными очками, он глядел на Надю, Наташу и Машу блаженным взглядом. Все его «девушки», украшенные живыми благоухающими цветами, буквально светились от счастья, — ведь их дорогой папка празднует наступление третьего тысячелетия с ними. И не где-то в заснеженном Петербурге, напоминающем в зимние месяцы большое заброшенное кладбище, а в Паттайе, окутанной благовониями, то и дело освещаемой взрывами салюта и дрожащей от музыки, грохота петард и радостных воплей туристов. Единственное, о чем по-настоящему жалели девочки, то это о том, что с ними нет Клауса. Их любимого преданного пса, которому бы наверняка очень понравилось в Таиланде…
Когда стрелки часов в Москве воедино слились, устремившись к верхней точке циферблата, Игнат сидел на краю больничной койки рядом со своей женой Оксаной и с горечью размышлял: «Зачем мы ввязались в эти квартирные махинации?» Он понимал, что проломленная голова жены и ее парализованное тело уже никогда не смогут стать прежними, пусть даже они выселят из столицы всех пьяниц сразу…
