Конечно, это сделал Джон! Только зачем?
Положив фонарь, я снова прислушалась. В музее стояла тишина. Я наклонилась и попыталась подцепить каменную крышку, но лишь сломала ноготь и оцарапала пальцы. Под рукой не было ничего, чем можно было бы ее приподнять. Я решила подойти к изголовью саркофага, ухватиться за углы крышки и попытаться хотя бы сдвинуть ее, опершись о стену кабинета! Мое любопытство пересиливало настойчивый, беспричинный страх, который я испытала при прикосновении к холодному камню.
Каменная крышка была невероятно тяжелой, и все же мне удалось чуть-чуть приподнять ее и медленно сдвинуть к стене. Но я тут же резко остановилась и отпустила крышку, потому что в слабом свете, падающем из кабинета, вдруг увидела в саркофаге пропавший головной убор и парик. Теперь они были на модели, похожей на ту, что я раскрашивала в реставрационной комнате. Шпатлевка, щеки, выкрашенные погребальной зеленой краской, используемой в древности, зеленые тени под застывшими глазами... Джон, наверное, провел здесь немало времени, потому что не только перенес головной убор с той модели на эту, но и дополнил его золотыми листьями, золотой лентой и цветами из драгоценных камней.
Мне захотелось подробнее рассмотреть его работу. Найдя фонарь, я направила луч прямо на лицо модели. Превосходная реставрация! Прекрасное лицо под черным париком, на котором сверкает головной убор! Мне показалось, что Джон воссоздал даже тело, которое было покрыто пеленой древнего холста, пахнущего землей.
Белый холст доходил почти до подбородка, а поверх него, словно вокруг шеи, лежали пять рядов тяжелого золотого ожерелья, под которым сверкала красным камнем древняя брошь.
Меня поразило, насколько правдоподобно выглядели лицо и кожа. Если бы не зеленая краска, можно было бы подумать, что это настоящая кожа и настоящие глаза, глядящие на меня неподвижным, невидящим взглядом. Впечатление было настолько сильным, что я невольно скользнула лучом фонаря по белому холсту. Под ним лежало обнаженное тело женщины со сложенными на груди руками! И вдруг сквозь небольшую прореху в холсте на одном пальце я заметила обручальное кольцо, а на другом — бриллиантовый перстень! Я сразу же его узнала. Передо мной в саркофаге лежало тело Карен Уайганд с синими странгуляционными бороздами на шее!
Мертвая!
Каменная крышка с грохотом упала с саркофага и разлетелась на тысячи кусочков.
Я завопила и побежала прочь, забыв о фонаре, забыв вообще обо всем, кроме овладевшего мной страха. Схватившись за панель, я отодвинула ее и помчалась по ходу. Тревога несла меня как на крыльях! Быстро проскочив свою комнату, я промчалась к лестнице мимо закрытых дверей комнат профессора и Джона, на ходу споткнулась, упала, поднялась и снова побежала. Пролетев мимо столовой, я рывком открыла дверь и в отчаянии выскочила в ночь и бурю.
Единственной моей мыслью было бежать к Дину и искать спасения у него. Повинуясь этому порыву, я повернула в сторону Бикон-Крэг. Раз уж мне суждено совершить это восхождение ночью, я должна его совершить! Вернуться я не могла, даже если там я окажусь в полном одиночестве.
Дин, наверное, мирно спит в своем доме, не подозревая об ужасе, который гонит меня по скользкой тропинке, размытой дождем. Ветер дул с ужасающей силой, я сгибалась под его ударами, пробиваясь к хребту, где он оказался еще сильнее. Но что бы ни ждало меня там, это не могло быть хуже того, от чего я бежала!
Наконец, выбившись из сил, я остановилась и упала на колени. Тревожно оглянувшись назад, я увидела освещенные окна Уэруолда. Ветер донес до меня неистовый звук сирены.
Но это еще не все! Машина с зажженными фарами неслась в сторону деревни! В холодном синеватом небе, нависшим над бурлящим морем, сверкнула молния, осветившая жутковатым светом джип с опущенным верхом и высокую фигуру, пригнувшуюся к рулю.
Джон! Он ищет меня, думая, что я побежала в деревню за помощью! Если бы я бежала по дороге, мне не удалось бы скрыться, потому что дорога шла по берегу, зажатая между высокими скалами с одной стороны и крутым обрывом в несколько сотен футов — с другой.
Дрожа, я припала к земле, глядя на эти удаляющиеся огни. Только необходимость найти Дина и обрести в его присутствии покой спасла меня, когда мои ноги инстинктивно повернули в сторону Бикон-Крэг.
Но, доехав до деревни и не встретив меня по дороге, Джон должен вернуться, потому что я могла убежать только по двум тропинкам — ведущей вокруг утесов к разрушенному дому на ферме или по этой крутой на Бикон-Крэг. Поняв это, я зарыдала от страха и напряжения. Джон Уайганд знает Уэргилд-Айленд гораздо лучше меня!
Я добралась до горного хребта и снова упала, выбившись из сил. Задыхаясь, испуганно оглянулась в темноте. Небо нависало надо мной темной пещерой. Я не видела даже острых гранитных скал, которые, знала, должны быть на расстоянии всего нескольких ярдов. Ветер в безумной ярости рвал мою одежду, промокшую от ледяного проливного дождя. Однако я не возражала против холода, потому что все еще обливалась потом от утомительного восхождения против ветра. Я повернула туда, где, как мне казалось, была дорога, боясь, как бы по ошибке не броситься обратно к морю.
Споткнувшись, я упала в глубокую выбоину и с облегчением вздохнула, сообразив, что нашла дорогу. Выбравшись на нее, побежала к деревне. Усталость заставляла меня иногда переходить на шаг, но страх снова подгонял вперед.
Дорога казалась бесконечной. Я с тревогой смотрела вперед, опасаясь увидеть машину, едущую мне навстречу. Но дорога была безмолвна и пуста.
Должно быть, я находилась недалеко от деревни, хотя из-за кромешной тьмы не видела ее белых, обшитых вагонкой домов. Может быть, даже очень близко. И вдруг поняла: Джон, не найдя меня на горной дороге, будет ждать, что я побегу в деревню этим путем, чтобы постучать в первую же дверь, попросить помощи и защиты.
От этой мысли я в ужасе остановилась. Он, наверное, ждет здесь, притаившись в темноте! Теперь это его единственный шанс меня остановить!
Я внимательно вслушалась и огляделась, но не смогла различить никакого движения. Ни звука, кроме порывов ветра и шума дождя. Я робко вышла на обочину. Если удастся перебежать через поле к дому Дина, то, может быть, удастся спастись.
Никаких изгородей. По обеим сторонам дороги лишь заросли дикого колючего шиповника с уже оголенными ветками. Шипы рвали мою одежду, когда я пробиралась сквозь заросли, и так сильно царапали тело, что я чувствовала, как из глубоких царапин течет теплая кровь.
Однажды я крепко застряла и, представив, что руки Джона хватают меня, в ужасе рванулась, как попавшее в ловушку животное. Упав в густую траву, задыхаясь, я лежала и прислушивалась, несмотря на сдерживаемые рыдания и бешеное биение сердца. Со стороны дороги уловила какой-то шорох, в ужасе вскочила и ринулась через поле, производя больше шума, чем следовало. Вдруг позади послышалось тяжелое шуршанье, словно невдалеке кто-то, как и я, пробирался сквозь заросли шиповника. Я бежала, пока не начала задыхаться, тогда остановилась, чтобы снова прислушаться. И безошибочно узнала в темноте тяжелый топот бегущих ног, преследующих меня.
