Книга Семь минут, страница 171. Автор книги Ирвин Уоллес

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Семь минут»

Cтраница 171

— Вы почти победили нас, Элмо, — заметил Майк Барретт. — Вы отлично поработали. До сегодняшнего дня вы держали нас возле канатов. Нам просто посчастливилось нанести один сильный удар.

— Нет, — не согласился Дункан. — Вы заслужили победу, а я — поражение. Я старался, но вы были усерднее. Вы ни разу не опустили руки, а я стал чересчур самоуверенным. Я полагался… на других и начал отвлекаться, когда процесс еще не кончился. Если бы я был один, если бы речь шла о моей жизни, я бы не успокоился и нашел Касси и Джадвея раньше вас, может быть даже выяснил правду о Джерри Гриффите и что-нибудь предпринял. Этот урок я не забуду.

— Я все равно считаю, что в один прекрасный день вы станете сенатором.

— Я буду рад, если хотя бы останусь окружным прокурором, — фыркнул Дункан.

Они подошли к машине Барретта.

— Спасибо еще раз, Элмо.

— Я вам скажу еще кое-что, — произнес Дункан. — Поверьте мне, я говорю это не потому, что проиграл.

— Что?

— Я продолжаю считать «Семь минут» непристойной книгой. Когда вы пришли в первый раз, я еще не читал ее и поэтому не был уверен, но сейчас, есть Джадвей или нет, есть Джерри или нет, я не сомневаюсь, что книга вредная и ее необходимо заклеймить. Вы оправдали ее, поскольку доказали, что один из моих свидетелей дал неверные показания, а другой просто солгал, но, Майк, вам не удалось доказать… по крайней мере мне… что книга пристойна. Может, во всем виноваты мое воспитание, мои моральные устои и чрезмерная забота о семье, но я продолжаю считать, что такие книги опасны и что их нельзя издавать. Я продолжаю верить, что они могут нанести вред не только незрелой молодежи, но и взрослым. Но не это самое плохое. Я считаю, что они могут возбуждать подростков в период полового созревания, когда они воспринимают свои сексуальные фантазии как естественные. Эти книги способны задержать нормальный рост, отвлечь от поиска реального опыта. Потом эти фантазии станут господствующими и искалечат психику подростков.

— Другими словами, Элмо, вы считаете, что вся литература, все идеи должны быть направлены на то, чтобы удовлетворить двенадцатилетнего читателя? Если мы пойдем на это, то со временем вся нация будет состоять из взрослых подростков. Нет, я не могу с вами согласиться. Молодежь не очень интересует секс взрослых, а к тому времени, когда у них просыпается интерес, они уже становятся достаточно взрослыми, чтобы справиться с этими книгами. Во всяком случае, вспомните опрос, который провели много лет назад среди четырехсот студенток. Их спрашивали, что их больше всего возбуждало: театр, кино, фотографии или книги? И подавляющее большинство ответило: мужчина. Что до цензуры, то ее следует осуществлять в семье. Пусть люди сами решают, как нужно воспитывать своих детей, что им читать и что не читать.

Дункан покачал головой:

— Нет, Майк. Слишком неопределенно. Я считаю, что цензура в ее современном виде нужна не только потому, что это закон, но и потому, что она защищает свободу от анархии. Жить без правил нельзя. Я помню процесс, который проходил в Америке против «Тропика Рака». Один из свидетелей обвинения, профессор английского языка по имени Бакстер, особенно красноречиво подчеркнул необходимость правил. Насколько я помню его слова, он признался, что вопрос цензуры тревожит его. Ему не нравится мысль, что цензоры будут навязывать нам свои взгляды и идеи. Тем не менее, сказал Бакстер, в таком сложном обществе, как наше, необходимо жить по правилам. Должно существовать правило, по которому машины будут ездить по правой стороне дороги. Пусть это и ограничит свободу водителей и права личности, но правило должно выполняться. Потом он добавил: «Мы знаем, что нельзя рассылать по почте лекарства от рака, которые делаются невежественными знахарями. Мы знаем, что нельзя продавать порнографические фотографии на школьном дворе. Наше американское общество гарантирует много свобод, но есть черта, которую людям нельзя переступать, если они хотят оставаться здоровыми и нормальными».

— Согласен, Элмо, — кивнул Барретт. — Мы сейчас совершили почти полный круг и вернулись к правилам. Кто их должен устанавливать? Вы? Я? Фрэнк Гриффит? Сенатор Бейнбридж? Меня устраивает ответ судьи Верховного суда Стюарта. Он говорил, будто сторонники Первой поправки считают, что наше общество может быть сильным, только когда оно будет абсолютно свободным. «Конституция защищает грубые выражения, так же как и изысканные, а вульгарность — так же как элегантность. Книга, которую я считаю бросовой, может иметь какую-нибудь ценность для моего соседа. В свободном обществе, провозглашенном нашей конституцией, каждый вправе сам сделать свой выбор». Элмо, непогрешимых арбитров нет. Помните старый анекдот? Пациент приходит к психиатру, и тот проводит текст на ассоциацию слов, типа теста Роршаха. Врач читает вслух слова, а пациент должен немедленно отвечать словом, которое приходит ему на ум. «Дом», больной отвечает: «Секс». Психиатр говорит: «Стул» и получает тот же ответ. Психиатр говорит: «Стол», и пациент отвечает: «Секс». Все двадцать самых распространенных и обычных слов, таких как «кухня», «сад» и другие, вызвали один и тот же ответ: «Секс». Врач разозлился: «Должен вам заметить, что у вас на редкость односторонний мозг». Больной удивленно отвечает: «Но, доктор, вы сами называли сексуальные слова». — Барретт улыбнулся и пожал плечами. — Вот вам, пожалуйста.

Окружной прокурор ухмыльнулся, но ему было не до смеха.

— Майк, многие из нас понимают, что сексуально, а что нет. Мы также понимаем, что грязно, а что нет. По-моему, большинство из нас считает, что «Семь минут» и похожие на нее книги отвратительны и непристойны и их нельзя ни издавать, ни продавать. Как бы там ни было, Майк, я буду бороться с этой мерзостью, пока она не будет искоренена.

— Что ж, Элмо, — кивнул Барретт, — пока вы будете бороться с этим, я буду бороться с вами. — Он помолчал, потом добавил: — И с тем, что считаю по-настоящему непристойным сегодня.

— Что вы имеете в виду?

— Настоящая борьба должна вестись не против книг, которые описывают половые акты или содержат нецензурные слова, а против других непристойностей. Когда людей с черной кожей называют «ниггерами», а человека, имеющего собственные убеждения, — «комми». По-настоящему непристойным является преследование человека только за то, что его идеи отличаются от ваших собственных. Непристойно заставлять молодых парней убивать в дальних странах других молодых парней, прикрываясь лозунгом самообороны. Как однажды заявил один проповедник, «полностью одетый человек извивается от электричества, которое пропускают через него наши официальные тюремные власти». По-настоящему непристойно учить студентов лгать, потворствовать лицемерию и нечестности, ставить на первое место материальное благополучие, не обращать внимания на массовую бедность, защищать несправедливость и неравенство, относиться дерзко к флагу, отцам-основателям и конституции. Меня тревожат и беспокоят эти непристойности.

— Меня они тоже весьма беспокоят, — сказал Дункан. — И при возможности я всегда буду бороться бок о бок с вами, но наши взгляды не совпадут в вопросах свободы слова и прав тех, кто пользуется ею для достижения своих отвратительных и эгоистичных целей, кто развращает наши семьи и нашу нацию. — Он замолчал и посмотрел на Барретта. — Что ж, наши мнения так и не совпали, но, если честно, Майк, вы верите хоть в мизерную цензуру?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация