И у него сперло дыхание.
Над ним, искривив уродливое, безгубое лицо усмешкой, высился домине де Фроом.
— Ну вот, мистер Ренделл, мы и встретились. — Надеюсь, ваше посещение профессора Монти сегодня днем было удачным?
Совершенно смущенным тоном Ренделл буркнул:
— Откуда, черт подери, вы узнали, что я с ним встречался?
— Вы прибыли в Рим, чтобы с ним встретиться, точно так же, как это, чуть ранее, сделал и я. Все очень просто. Я посчитал своим священным долгом следить за вами, мистер Ренделл. С тех пор, как мы встретились в последний раз, я наблюдаю за каждым вашим ходом с растущим интересом и таким же растущим уважением. Вы, как я угадал с самого начала, искатель истины. Таких не очень много. Вы один из них. Я — другой. И мне было очень приятно узнать, что наши пути одинаковы, и что наши дорожки скрещиваются. Возможно, что пришло самое время нам встретиться, здесь, в Вечном Городе, и хорошенько поговорить.
Ренделл застыл на месте.
— О чем?
— О подделках, называемых Евангелием от Иакова и Пергаментом Петрония.
— Что… что заставляет вас быть столь уверенными, будто это подделки?
— Потому что я уже лично встречался с автором подделки и узнал все подробности относительно этой мистификации… Ну вот мы и прибыли ко мне на этаж. Думаю, вы тоже выйдете здесь, мистер Ренделл?
* * *
ОЧУТИВШИСЬ В РОСКОШНОЙ, ОГРОМНОЙ, обитой плюшем гостиной номера домине де Фроома в гостинице “Эксельсиор”, Стивен Ренделл чувствовал себя не в своей тарелке.
Совершенно сбитый с толку прямым заявлением священника, Ренделл покорно позволил провести себя от лифта, по покрытому толстым ковром коридору и наконец завести себя в номер.
Ренделлу очень хотелось верить, будто все это какая-то хитрость, приманка, какая-то игра, в которую пытается вовлечь его де Фроом. Несмотря на весь свой скепсис по отношению к проекту, несмотря на все свои сомнения, Ренделлу хотелось думать, что сейчас обманываются враги. Но это ему не удавалось. Нечто в звучании голоса де Фроома, когда тот заговорил с ним в лифте, заставляло его поверить, что сейчас он, наконец-то, прикоснется к правде.
Не говоря ни слова, напряженно, он устроился в обитом коричневым бархатом кресле. При этом он не отрывал глаз от домине де Фроома. Священник радушно спросил, не желает ли его гость перекусить, угоститься какими-нибудь деликатесами. Сам он порекомендовал белужью икру или же prosciutto di Parma <Prosciutto di Parma — знаменитая пармская ветчина — Прим. перев.>. Ренделл отрицательно покачал головой, не веря в благодушие хозяина.
— Ну тогда вам обязательно надо выпить, — настаивал домине. — Что вы хотите выпить?
Священник без слова прошел по восточному ковру к холодильнику с деревянной облицовкой, что располагался между мраморным камином и старинным письменным столом красного дерева, и внимательно оглядел стоявшие на нем бутылки.
Стоя спиной к Ренделлу, он спросил:
— Так что вы хотите, мистер Ренделл? Лично я буду пить коньяк с водой.
— Шотландский виски со льдом, пожалуйста.
— Прекрасно.
Приготавливая напитки, де Фроом решил начать разговор:
— Большая часть персонала, занятая выпуском Международного Нового Завета — да, мистер Ренделл, теперь мне известно название — это люди возвышенные, с высокой духовностью, на что вы уже указывали. Они верят в суть Слова, равно как и я сам. Но, от всего сердца желая как можно быстрее увидеть возрождение вселенской веры, они подчинились тем, которые ими манипулировали. Они позволили ослепить себя тем, которые являются просто-напросто торгашами, желающими достичь власти посредством религии, тем, которые способны воспользоваться чем угодно, лишь бы выжить самим. — Он сделал паузу. — Даже подделкой.
Де Фроом отошел от бара, держа в каждой руке по стакану.
— И можете уже не сомневаться, мистер Ренделл. Вы были на правильном пути. Имеется фальсификатор. Мы его слышали. Мы с ним встречались.
Он дошел до небольшого кофейного столика темного дерева, поставил перед Ренделлом его стакан с виски, а сам удобно уселся на коричневом диванчике рядом с Ренделлом. После этого он поднял свой коньяк и, улыбаясь, предложил тост:
— За Истину!
Он отпил из своего стакана, отметил, что его гость к своему виски не прикоснулся и понимающе кивнул. Тогда он поставил свой коньяк на столик, огладил рясу и повернулся к Ренделлу.
— Факты, — сказал он. — Как мы вышли на фальсификатора? У нас не было никаких возможностей обнаружить его, хотя мы были уверены, что таковой существует, или существовал. Нет, это не мы нашли его. Он сам нашел нас. Мы этого сознательно не планировали, но наживкой стала серия статей Седрика Пламмера, касающаяся раскола в христианских церквях, касающаяся моих усилий по реформации, касающаяся подготовки ортодоксальными церковными иерархами публикации решительно пересмотренного Нового Завета, основанного на каких-то необъявленных, сделанных в Италии открытиях. Статьи мистера Пламмера, насколько вам известно, публиковались по всему миру, и одна из основных газет, напечатавших перевод, была “Иль Мессаджеро”, широко распространенная здесь, в Риме.
«Пока что все это похоже на правду», — размышлял Ренделл. Всего лишь час назад доктор Вентури тоже говорил о том, что читал статьи Пламмера в “Иль Мессаджеро”.
— Можете представить, — продолжил свой рассказ де Фроом, — в ответ на свою весьма сенсационную серию статей мистер Пламмер получил огромное количество читательских писем. Одно из этих писем, написанное от руки, на дешевой бумаге, было выслано мистеру Пламмеру из этой римской ежедневной газеты, что, в свою очередь, привело нас к письмам, которые были посланы на родную газету Пламмера, “Лондон Дейли Курьер”. Лондонский редактор Пламмера переслал целую пачку писем ему в Амстердам. Хотя у нашего приятеля-журналиста хватает недостатков, неуважение к своим читателям среди них не значится. Пламмер читает каждое направленное ему письмо, и вот это особенное письмо, с римским штемпелем, он читал и перечитывал несколько раз, прежде чем отослать его ко мне, в Вестеркерк. Это особенное — и весьма провокационное — письмо было написано джентльменом, представившимся как француз, которому уже много лет приходится укрываться в Риме. Он не подписал письмо своим настоящим именем, но весьма любопытным и порицавшим самого себя псевдонимом. Он подписался так: Дука Минимо. Как у вас с итальянским языком, мистер Ренделл?
— Никак.
— По-итальянски Дука Минимо означает Герцог Ничего. Тонкое возражение относительно содержания письма, в котором кое-что, но было. Могу прибавить, что корреспондент не сообщил Пламмеру своего адреса, указав лишь: Fermo Posta, Posta Centrale, Rome — то есть, До востребования, Центральный Почтамт, Рим. А теперь, относительно содержания письма…
Прежде чем продолжить, домине де Фроом сделал еще один глоток из своего стакана.
