Она повернулась, чтобы выключить свет и отправиться в постель. Когда палец лег на кнопку выключателя, взгляд ее упал на закрытую дверь и она в первый раз обратила внимание на висевший на крючке чужой предмет мужского туалета.
Его брюки. Джинсовые брюки Злодея, висевшие на ремне, цепляющемся за крючок на двери ванной. И кажется, не с пустыми карманами.
Она стояла, завороженно глядя на них и чувствуя биение крови в висках.
Посмеет ли она?
Шэрон закрыта в ванной и между нею и животным на постели находится дверь. Она одна, но ее уединение не гарантировано, потому что на двери теперь лишь круглая ручка, заменившая замок-защелку.
Если она рискнет и осмотрит карманы, а он вдруг проснется, начнет искать ее и, вломившись в ванную, обнаружит ее роющейся в его вещах, — страшно даже подумать, что может произойти.
Он изобьет ее до полусмерти.
Или сделает нечто худшее.
Но такой возможности больше не представится. Он ни разу не был уязвим, не считая этого мелкого промаха. Если у него и была «пята Ахиллеса», ее следовало искать в паре штанов, висящих на крючке двери в ванной. Она понятия не имела, что могла там найти и найдет ли вообще.
Стоит ли это ужасного риска?
Кровь все еще пульсировала у нее в голове, вызывая головокружение. Она рисковала всю свою жизнь, платя достойную цену за свою свободу. Это снова могло оказаться ценой свободы.
Она шагнула вперед, прижала одной рукой пряжку ремня, чтобы та не стукнула о дверь, а другой рукой скользнула по грубой материи в мелкий боковой карман, но ничего там не обнаружила. Рука передвинулась к противоположному карману, нашла пару вещиц и извлекла их наружу. Полупустая пачка сигарет. Серебряная зажигалка, простая, без инициалов на черненой поверхности. Она вернула оба предмета в карман.
Набедренные карманы она приберегла на конец. Левый: грязный, скомканный носовой платок — и все. Она разочарованно сунула его обратно. Последнее хранилище. Правый набедренный карман. Она потянула брючину на себя. Карман был полон. Рука влезла в него, сомкнулась вокруг квадратного, кожаного предмета и вынырнула с потрепанным коричневым бумажником.
Дрожащими руками она открыла его.
И сразу же, сквозь мутноватый пластик футляра, в глаза ей бросилась маленькая фотография чистовыбритого Злодея. Она рассмотрела карточку:
Калифорнийские водительские права
Кайл Т. Шивли
1045-А — Третья ул. Санта-Моника, Кал., 90403.
Она не стала терять времени и торопливо осмотрела другие целлулоидные половинки. В одной находилась его сине-белая карточка социального страхования, в другой — кредитная карточка «Мастер-Чардж».
Она пошарила в бумажнике. Там были две долларовые бумажки, одна десятидолларовая и сложенный листок бумаги. Она вытащила его и, положив бумажник на раковину, расправила листок дрожащими пальцами на ладони другой руки. Это была желтоватая, ветхая, вырезанная из техасского журнала «Луббок Аваланш-Джорнэл» заметка. Ей было уже несколько лет.
Взор Шэрон упал на фотоснимок.
И снова он, высокий, отвратительный и чистовыбритый, как на водительских правах. На нем армейская форма, он улыбается, машет рукой в камеру и спускается по каменным ступеням какого-то служебного здания вместе с улыбающимся офицером.
В глаза бросился заголовок: ОБВИНЯЕМЫЙ В УБИЙСТВАХ ПЕХОТИНЕЦ ОПРАВДАН — капрал Кай Т. Скоггинс покидает военный суд в Форт-Гуде со своим адвокатом, капитаном Клэем Фаулером. Вчера дело о непредумышленных массовых убийствах в Май-Лай, во Вьетнаме, было снято военным трибуналом за «недостатком улик».
Ей хотелось прочесть обе колонки отчета, но она не осмелилась потратить на них время. Вместо этого ее широко раскрытые глаза быстро просмотрели вначале одну, затем другую колонку.
Она уловила смысл прочитанного, и сердце ее сильно забилось.
Скоггинс, или Шивли, был одним из сотни американских солдат, переброшенных вертолетами в провинцию Куанг Нгай, на северо-востоке Южного Вьетнама, для нападения на 48-й батальон Вьетконга. Солдаты застряли в крошечной деревушке Май Лай, где вместо врага были лишь мирные жители — женщины, готовящие завтрак, детишки, играющие в грязи перед соломенными хижинами, и старики, дремлющие на солнце. И тогда американцы превратились в бесчеловечных зверей, совершивших одну из самых ужасных боен среди многочисленных преступлений этой войны. Они изнасиловали множество женщин, затем согнали остальных и расстреляли их из пулеметов.
Среди многих американских солдат, обвиненных в этом преступлении, был и капрал Кайл Т. Скоггинс. Свидетель, рядовой первого класса Макбрейди, служивший в одном со Скоггинсом взводе, доложил, что наткнулся на Скоггинса на окраине деревни после бойни, когда тот готовился скосить из пулемета пятерых детишек («всем им по возрасту меньше двенадцати лет»), которые прятались в дренажной канаве. Свидетель Макбрейди сказал Скоггинсу: «Какого черта ты делаешь? Они же невинные ребятишки». Свидетель цитирует ответ Скоггинса: «Если бы ты пробыл здесь столько, сколько я, то знал бы, что невинных косоглазых не бывает. Здесь либо ты, либо они. Если попал сюда, значит убивай подряд все, что движется, даже малышей, чтобы не осталось того, кто на тебя укажет». После этого Скоггинс отвернулся и хладнокровно перестрелял из пулемета пятерых вопящих ребятишек.
В трибунале Форт-Гуда рядовой первого класса Макбрейди, доложивший о действиях Скоггинса, вынужден был клятвенно подтвердить, что лично он не видел собственными глазами, как капрал Скоггинс совершил убийство. Макбрейди свидетельствовал, что на самом деле удержать Скоггинса пытался его приятель рядовой Дернер, он же и обменялся с капралом вышеупомянутым диалогом. Впоследствии Дернер поделился пережитым ужасом со своим другом Макбрейди, и тот дал в суде показания. Дернер, подлинный свидетель, выйдя из Май-Лай через три дня после бойни на патрулирование, подорвался на противопехотной мине, которая разнесла его на куски.
Трибунал вынес решение: поскольку единственный свидетель, рядовой Дернер, свидетельствовать не может, а показания его друга Макбрейди могут считаться слухами, следовательно, показания против капрала Кайла Т. Скоггинса недостаточны для обвинения и возбуждения дела, обвинения против Скоггинса сняты и он провозглашен свободным человеком.
Позднее, несомненно для того чтобы оставить неприятный инцидент в прошлом и окончательно забыть о нем, произошла метаморфоза, и вместо Кайла Т. Скоггинса появился Кайл Т. Шивли.
Бесчувственными пальцами, Шэрон Филдс сложила заметку и сунула ее на место, в уголок бумажника. Затем быстро вернула его в набедренный карман брюк.
Она была потрясена как никогда в жизни.
Несмотря на снятие обвинений, она верила, что Шивли сделал это. Она сама была не только свидетельницей, но и жертвой его животной ярости и с самого начала поняла, что по натуре Шивли — убийца, в оболочке цивилизованного человека.
