Йост молчал, взгляд его переходил с Шивли на Мэлона, но старательно избегал Бруннера, тщетно смотревшего на него. Голова Йоста почти непрерывно качалась вверх-вниз. — Хорошо, — пробормотал он. — А почему бы и нет? Может быть, я ждал, пока кто-то не вывернет мне руки? Благодарю. Конечно, я пойду с вами. Как-нибудь изловчусь и заставлю поверить мою леди, что должен ехать в Колорадо Ривер с первым лучом солнца в среду, а не на следующей неделе.
Мэлон засиял от облегчения:
— Великолепно, Говард!
Шивли тоже, казалось, обрадовался:
— Не будешь жалеть об этом ни на секунду за оставшуюся жизнь! Неделями мы это строили для четырех настоящих мужиков, величайших в истории любителей секса, и не собираемся расслабиться в последнюю минуту. Нет уж, господа, извините. Слушай, Гови, когда ты кончишь трахать Богиню в первый раз, будешь целовать мне ноги за то, что я настоял, чтобы ты не отрывался от нас. За то, что наконец получил то, что все эти толстосумы вокруг получают годами на серебряной тарелочке. Так вот, у тебя тоже будет такое удовольствие, может быть, в среду ночью, и ты будешь жутко благодарен нам за то, что получил величайший опыт за всю свою проклятую жизнь.
Слушая, Мэлон обнаружил, что целиком согласен с Шивли. Если ему и претила грубость его языка и мотивов, то в отношении цели он был полностью с ним согласен. Шивли, как представлял себе Мэлон, был человеком безрассудных поступков и плевал на последствия. Единственную цель в его жизни составляло большое сексуальное приключение. Мэлон сам задумал этот проект и хотел превращения его в реальность, но его мотив был более возвышенным. Он превосходил даже его любовь к Шэрон. Адам хорошо знал, что собой представляет: он — мечтатель. Для мечтателя такой проект был жизненно важным экспериментом. Он должен был показать, что такое фантазия: просто ли это проходящая мечта, не имеющая отношения к реальной жизни, или фантазия может преобразоваться в реальность, если приложить к ней физическую энергию. Если эта алхимия смогла бы сработать, она стала бы открытием, более ценным для человечества в сравнении с теми, которые сделали Галилей, Ньютон, Дарвин или Эйнштейн.
Но чтобы узнать, возможно ли это, нельзя было оборвать эксперимент перед самым его началом.
Мэлон взглянул на Йоста. Вот он сидит, добродушный хвастун, повеса, похожий сейчас на башню из желе. Сначала сопротивлялся, затем капитулировал из страха разочаровать своих вождей. Его они завоевали надежно.
Трое членов клуба решились начать действовать ранее, чем планировали. Таким образом, оставался лишь один упрямец.
Мэлон задумался над личностью Лео Бруннера.
Бухгалтер был просто потрясен, даже терроризован мощным, властным призывом, с которым Шив обратился к нему и Йосту. Став один против целой группы, Бруннер, конечно, чувствовал, что его позиция ослабевает.
Мэлон быстро принял решение: прежде чем позволить Шивли предпринять новую атаку на шаткие доводы Бруннера, он попробует выйти из положения, в котором они оказались благодаря стилю Шивли. Метод нападения Шивли мог вызвать обратный эффект, укрепить Бруннера в его сопротивлении. Мэлон решил сам предпринять вторую попытку. Нечто более деликатное и менее определенное, решил он, может оказать более эффективное воздействие.
— Лео, — мягко произнес Мэлон, — вы остались в одиночестве со своими опасениями по поводу выполнения проекта и нашего решения начать его раньше. Знаете ли, Кайл прав. Этот краткий отдых мог бы стать самым совершенным опытом всей вашей жизни. Проект спланирован великолепно. Вы должны признать этот факт. Не осталось буквально никаких препятствий, которые не были бы предусмотрены. Абсолютно все должно пройти гладко. Я искренне верю в то, что мы заслуживаем того, чтобы сделать такую попытку. В чем разница, начнем ли мы послезавтра или через неделю? Выполнить задуманное — вот что имеет значение. И мы даем вам слово: если наши методы не смогут убедить Шэрон, мы просто отпустим ее на волю, не причинив никакого вреда.
Он заметил, что Бруннер цепляется за каждое его слово и проворачивает его в уме.
Мэлон присел на корточки перед Бруннером, глядя на него снизу с понимающей улыбкой.
— Разве вы сами не видите, Лео, — продолжал Мэлон, — что в нас нет ничего дьявольского, в любом смысле этого слова. Никто из нас не намеревается причинить боль другому человеческому существу. Мы — порядочные, обычные люди, которые… которые просто не получили всего того, что заслужили в жизни. Поэтому мы и хотим совершить малое усилие, чтобы взять от жизни больше, чем она предлагает, чуточку больше, если сможем. Нам не хочется прожить лучшую часть жизни в бесполезных мечтаниях и, умирая, вспоминать только то, что нам было дано на земле, — враждебность, скуку или прозу жизни. Вы и я, Лео, заслужили единственную возможность превратить мечту в реальную жизнь. Вы понимаете, о чем я говорю? Вот мы собрались здесь, трое из нас — здоровые мужчины, достойные люди, готовые идти вперед, исследовать, открыть для себя удовольствия, которые, как мы думали, ускользают от нас. Но будет лучше, гораздо лучше, если бы нас было четверо, как в самом начале.
Мэлон помолчал, устремив с надеждой взгляд на упирающегося друга.
Воркующим, едва слышным голосом он продолжал:
— Останьтесь с нами, Лео. Вы слишком далеко зашли. А теперь отправимся все вместе в среду с утра. Вы сможете преодолеть все. Вы можете, способны сделать это. И будете в полной безопасности. Если трое из нас не боятся, значит, и вам не стоит опасаться. Мы будем все вместе. Пожалуйста, останьтесь с нами. Пожалуйста, продолжим дело все вместе.
Глаза Бруннера как бы остекленели. Он сидел как человек, извлеченный и освобожденный из своей закостеневшей раковины — своего прежнего «Я».
Он медленно кивнул.
— Хорошо, — прошептал Лео, — все правильно, я справлюсь с этим. — Он нервно сглотнул. — Я… я догадываюсь, что мне нечего особенно терять, если всегда был неудачником. Да, я договорюсь с Тельмой и закончу счета. Буду здесь в среду утром.
Мэлон восторженно пожал руку Бруннеру, затем поднялся на ноги, улыбаясь во все лицо, и другой рукой схватил за руку Йоста, а затем — Шивли.
— Мы уже в пути! — воскликнул он. — Шив, завтра утром вы и я сходим в последний раз на наблюдательный пост. Завтра вечером приглашаю всех зайти ко мне — отпразднуем начало. А на следующее утро — Рай будет обретен! — Он поглядел вокруг. — Ведь это так, не правда ли?
— Только одну вещь вы не предусмотрели, — Бруннер неловко встал со стула. — Вы забыли сказать, что приготовите мне что-нибудь выпить, настоящий, крепкий напиток, и прямо сейчас.
…Обо всем этом, с первого вечера в баре, в аллее для катания шаров, и до полуночной разборки вчера, Адам Мэлон вспоминал на следующее утро, когда вместе с Шивом в последний раз спустился с наблюдательного поста в Бель-Эйре.
А то, что не удалось вспомнить утром во вторник, он дополнил, выстраивая события в хронологическом порядке, по кускам в одно целое. Он лежал на софе и представлял Шэрон, ее тепло, ее прикосновение и ее любовь.
