— Да вам ни черта не нужно, Шэрон, чтобы возбудить меня. Гляньте, я уже нарастил целый фунт.
Она жадно уставилась на него.
— Роскошно, — пробормотала она.
— Вы не шутите? — спросил он дрогнувшим голосом.
— Я видела их всех, и вы как раз по мне.
Он придвинул к ней свою тушу.
— Эй, вы и впрямь меня завели.
Она поцеловала его грудь и плечо и пробежала кончиком языка по его шее.
— Вы узнали бы, на что я способна, будь у меня хоть полшанса, — шепнула она. — Меня нужно видеть в прозрачном неглиже или в бикини — вот это зрелище. Посмотрите на меня, когда я освобожусь, и увидите, чего я стою.
— Ух, милая, ты слишком хороша.
— Но не для тебя, — шепнула она.
Его губы нашли ее грудь. Она вздохнула от удовольствия, попыталась было покусать его за ушные мочки и пробормотала:
— Продолжай же, милый. Мне это нравится. Мужчины забывают, что женщинам это нравится. М-ммм. Скажи, милый, что тебе нравится больше всего, когда ты любишь. Тебе нравится то же, что мне?
— А что тебе нравится? — простонал он.
— Все. Буквально все.
— Перестань, погоди — ты меня слишком заводишь… я должен… — Он влез на нее и без дальнейших церемоний сунул в нее свой распухший пенис.
Зажмурясь и ритмично дыша, он оседлал ее своей тушей и начал скачку.
— Ну давай же, шевелись, — стонала она.
Он совсем одичал и, кончив, обрушился на нее как стена здания. Она лежала под ним, задыхаясь и дыша ему в ухо.
Позже, сидя на постели и тяжело дыша, он взирал на нее с несомненным уважением.
— А ты молодцом, — похвалил он.
— Если это комплимент, ты тоже его заслуживаешь. — Она помолчала. — Знаешь, ведь ты заставил меня кончить.
Он казался гордым, будто завоевал Нобелевскую премию.
— В самом деле? Ты кончила? Я так и думал, но не был уверен.
— Можешь не сомневаться, — улыбнулась она. — Это было прекрасно. Мы победили оба.
Он уставился на нее с довольным видом.
— О чем это ты говорила мне недавно? — осторожно начал он. — Что ты действительно имела в виду?
— Это насчет того, какой я могла бы стать для тебя, будь у меня хоть полшанса?
— А-га. Если бы мне удалось освободить тебя и добыть тебе кое-что необходимое…
— Сексапильные вещицы, только для тебя. Красивое белье. Духи. Губная помада. Ты не поверишь, как это помогает.
— … если я их добуду, ты… в общем, ты обещала, что… покажешь мне разные трюки.
Она выдала ему самую чувственную из своих улыбок.
— Достань и увидишь.
Он медленно покачал головой, не в силах отвести от нее глаз.
— Ну и молодцом же ты. Настоящая женщина, каких не бывало. Как раз то, что я искал всю жизнь. — Он кивнул. — Хорошо. С этой минуты мы сделаем друг для друга многое.
Краткая вечерняя рецензия: «Мисс Филдс продемонстрировала в заглавной роли поразительную разносторонность, всегда ценимую знатоками в истинно великой звезде. Никогда еще она не была столь убедительна».
Четвертый акт.
На сцене с Мечтателем. Салонная королева, у которой осталась лишь присущая ей женственность. Его преданная любовь проявилась, коснулась ее, она не может не ответить ему и находит для него местечко в своем сердце. На ее глазах грубое, даже скотское дело превращается в романтическое приключение. И вот она преображается в фантастическое создание из его снов. Ее разбуженная страсть (с осторожной подсказкой по памяти из Эллиса, Ван де Велде, Кинси и, особенно, Мастерса-Джонсона
[4]
) посвящается восстановлению его мужской силы. Последнее, в случае удачи, превратит ее роль в триумф.
Мечтатель вошел в ее комнату с явной неохотой. Он даже не соизволил раздеться. Просто сел на краешек постели, полностью облаченный и пассивный.
Похоже, он размышлял. Она понимала в чем тут дело. Необходимо быть с ним осторожной.
— Ну здравствуйте. Похоже, вы не слишком счастливы.
— Так оно и есть.
— Это я должна быть печальной, а не вы. Разве вы пришли не для того, чтобы заняться со мной любовью?
— Я… хочу этого. Поверьте, хочу. Но я чувствую себя неловко. И чем усерднее я стараюсь, тем хуже получается. Кажется, я знаю, в чем тут дело.
— Может, вы скажете об этом мне?
Он явно удивился:
— Вы в самом деле хотите услышать? Я думал, мы вызываем в вас такое отвращение…
— Так и было и остается с другими. Но я почувствовала, что вы не такой. Я больше не равняю вас с ними.
Он приободрился:
— Я рад этому, потому что я и в самом деле не такой. Кажется, дело именно в этом. Я слишком сопереживаю вам, чтобы понять, как нехорошо навязываться вам силой в вашем беспомощном состоянии. Вот что не дает мне покою. Моя вина.
— Я ценю это, ей-богу, — промурлыкала она. — Вначале мне казалось, что все вы одного поля ягоды. Все одинаково жестокие и бесчувственные. Но со вчерашнего дня я поняла необоснованность моих суждений и, решив, что сопротивляться глупо, захотела извлечь для себя максимум пользы. Я смогла разглядеть в вас личность. У вас с остальными ничего общего.
— Вы видите это? — с жаром спросил он.
— Теперь вижу. Вы единственный, кто произнес слово «любовь».
— Потому что я люблю вас, ей-богу люблю.
— И вы единственный, кто выказал мне сочувствие, заботу и нежность и кто по-настоящему заступился за меня. Женщина не может не заметить этого. Поэтому, я поразмышляла о вас, решила кое-что и не прочь поделиться своими мыслями с вами.
Он жадно впитывал каждую ее фразу и, казалось, расцветал на глазах.
Она продолжала, вступая в решающую сцену:
— Вы были правы насчет первого инстинкта, а я напрасно отрицала. Для меня наиболее стимулирующим качеством в мужчине, который меня интересует, является его уверенность в том, что не бывает недостижимых целей. Меня влечет к мужчине, не поддающемуся унынию. Да, вы правильно разглядели мою натуру, прячущуюся под фальшивой оболочкой паблисити. Меня влечет к мужчине, способному на любой риск, чтобы обладать мной. Мне не нравятся компьютеризированные мужчины, просчитывающие все «за» и «против» в любом деле. Я люблю мечтателей, у которых хватает романтичности, чтобы осуществить свои мечты.
Его реакция была именно такой, на которую она рассчитывала. Он очень походил на пилигрима, добравшегося наконец до святой гробницы и увидевшего чудо своими глазами.
— Вы воплощение моей мечты, Шэрон, — лихорадочно заговорил он. — Не могу даже выразить, как сильно я вас люблю.
