— Ради Бога, не произносите вслух его имя, —
взмолился один из парней. — Воистину, нечистый дернул меня назвать его
вчера вечером. Поверьте, я слышал про него лишь краем уха. И вряд ли кто
расскажет вам его историю. Это ведь старая легенда, и некоторые считают ее
пустой выдумкой. Хотя, судя по урагану, который разыгрался здесь вчера, легенда
недалека от правды.
— Расскажи мне все, что знаешь, — потребовал я.
— Я же сказал, что не знаю ничего, — упрямо
повторил он. — О нем я слышал только от собственной бабушки. Она всегда
вспоминала его, когда желала чего-то невозможного. Это она сказала мне, что к
нему следует обращаться с великой осторожностью. Ни в коем случае нельзя
просить у него исполнить желание, которое не является сокровенным и заветным.
Здесь, в горах, я тоже пару раз слышал его имя. О нем поется в старых песнях.
Вот и все. Сам я не католик, да будет вам известно. И не обязан разбираться в
католических святых. И никто из местных жителей в них не разбирается.
Второй проводник кивнул в знак согласия.
— Сам я знаю и того меньше, — сообщил он. —
Раз, правда, слышал, как моя дочь ему молилась. Просила, чтобы он заставил
парней обратить на нее внимание.
Я еще долго донимал проводников вопросами, но разговорить их
мне не удалось. Больше они ничего мне не сообщили. Настало время как следует
осмотреть развалины собора, каменный круг и замок. Дух не давал о себе знать. Я
не слышал его голоса и не замечал никаких свидетельств его присутствия.
Когда мы вошли в замок, мною овладел страх. Это место
показалось мне чрезвычайно зловещим. Однако дух и на этот раз никак себя не
проявил.
Мы с Мэри-Бет долго бродили по развалинам и только с
наступлением сумерек вернулись в лагерь. Я постарался как следует рассмотреть
все, что смог. Пол собора давно скрылся под толстым слоем земли. Что таилось
ниже — неизвестно. Чьи-то гробницы? А может быть, церковные книги и документы?
Или ничего?
Мне так и не удалось определить, где нашла свою смерть
несчастная Сюзанна. От улиц и рыночной площади не осталось никаких следов.
Найти место, где полыхал костер, не представлялось возможным. Обратиться к
Лэшеру я не решился, опасаясь вызвать новую вспышку его гнева. У меня была
хорошая память, и я живо помнил о том, что случилось вчера.
В Даркирке, маленьком и чистом пресвитерианском городке с
белыми аккуратными домиками, мне не удалось отыскать ни одного человека, в
достаточной мере сведущего в иерархии католических святых. Расспрашивая местных
жителей, я немало услышал о минувших днях, каменном круге, ведьмах, шабашах,
что они устраивали в долине, и злобном маленьком народе, похищающем младенцев.
Но чувствовалось, что все эти старинные предания мало занимают горожан. С
гораздо большим интересом они говорили о поездках по железной дороге в Эдинбург
или Глазго. Они не любили ни долину, ни дремучие леса, что ее окружали. Больше
всего им хотелось, чтобы в долине построили сталеплавильный завод. Чтобы для
этого вырубили все леса в округе. Для них гораздо важнее было заработать на
кусок хлеба с маслом.
Неделю я провел в Эдинбурге, улаживая все формальности,
связанные с покупкой земли. Наконец необходимые документы оказались у меня на
руках. Я стал полноправным владельцем долины и незамедлительно выписал
доверенность на имя маленького профессора истории. Он, кстати, пригласил меня
на замечательный обед, и мы отметили мое благополучное возращение из горной
экспедиции жареной уткой и бутылкой кларета.
Неутомимая Мэри-Бет вновь отправилась в город на поиски
приключений и вновь взяла с собой Лэшера. С той ужасной грозовой ночи мы с ним
не обменялись ни единым словом. Голос его более не касался моего слуха и не
звучал в моем сознании. Я тоже платил ему молчанием. Однако с Мэри-Бет он
разговаривал по-прежнему и постоянно находился рядом с ней. Я ничего не
рассказал ей о том, что мне довелось узнать, а она не сочла нужным о чем-либо
спрашивать.
Откровенно говоря, я боялся даже произносить имя Эшлера. Да,
признаюсь, моей душой владел страх. Жуткие картины разбушевавшейся стихии
по-прежнему стояли у меня перед глазами. С потрясающей ясностью я видел
испуганные лица проводников и исполненный жгучего любопытства взгляд Мэри-Бет,
устремленный в темное небо, с которого лились потоки дождя. Причины
всепоглощающего страха оставались непонятными мне самому. Ведь пока что победа
осталась за мной, в этом не было сомнений. И теперь я знал его настоящее имя.
Но был ли я готов рискнуть собственной жизнью, вступив с ним в сражение?
Наконец, обедая в обществе моего лысого очкастого
наставника, я посетовал, что, перерыв все библиотеки и просмотрев все жития
святых и книги по истории Шотландии, не нашел ни единого упоминания о святом
Эшлере.
В ответ профессор расхохотался и подлил вина в мой бокал. В
тот вечер он пребывал в великолепном настроении, ибо только что получил от меня
несколько тысяч американских долларов — сумму, способную обеспечить не только
его собственное безбедное существование, но и будущее его детей. От него же
требовалось лишь одно: посвятить себя изучению Доннелейта.
— Святой Эшлер способен на все, — произнес
он. — Так иногда говорят школьники. Считается, что этот святой может
выполнить любое, пусть даже самое невероятное желание. При этом никаких историй
и легенд, связанных с его жизнью, до нас не дошло. По крайней мере, мне они
неизвестны. Однако не забывайте, на этих землях давно уже господствуют
пресвитериане. Католиков здесь мало, и прошлое покрыто тайной, — со
вздохом добавил профессор.
Тем не менее он пообещал, что сразу по окончании нашей
трапезы просмотрит несколько книг из своей библиотеки. Пока же, сидя за столом,
мы обсуждали проблемы, связанные с созданием специального трастового фонда,
средства которого пойдут на сохранение руин Доннелейта и проведение там
археологических раскопок. Профессор пообещал, что составит подробнейший план и
описание развалин, которые отныне станут постоянным объектом тщательных научных
изысканий.
Наконец мы вместе отправились в библиотеку. Среди
бесчисленных томов профессор отыскал несколько католических книг, изданных еще
до прихода к власти короля Генриха Восьмого. Одна из них, «Тайная история
кланов горной Шотландии», представляла, по его словам, особый интерес. Имя
автора этой старинной, изрядно потрепанной книги в черном кожаном переплете не
было известно даже профессору. Когда он положил драгоценный том на письменный
стол, ярко освещенный лампой, я увидел, что разрозненные пожелтевшие листы
исписаны замысловатым шрифтом.
Профессор сообщил, что здесь приводятся родословные
нескольких кланов, и указал пальцем на соответствующее место.
