Мне было тяжело покидать Ассизи в самый канун Рождества, не
приняв участия в крестном ходе и прочих радостных хлопотах, сопутствующих этому
великому празднику. Я так любил вместе с другими монахами устраивать в церкви
маленькое подобие хлева, где нашло приют Святое Семейство. Однако теперь мне
было не до веселья. Я знал, отправляться в путь следует без промедления, как
только я получу разрешение от настоятеля.
Я буду упорно двигаться на север и рано или поздно доберусь
до Доннелейта. А там я сам разберусь во всем.
Я попросил аудиенции у нашего отца-настоятеля, мудрого и
доброго человека, который всю свою жизнь прослужил в этом монастыре, в родном
городе святого Франциска. Он внимательно выслушал меня и молвил:
— Эшлер, если ты попытаешься осуществить свое
намерение, тебя неминуемо ожидает смерть мученика. Скорбное известие только что
достигло Италии. Благочестивая королева Мария отошла в лучший мир, и Елизавета,
дочь ведьмы Болейн, взошла на престол. По всей Англии ревнители истинной веры
вновь подвергаются гонениям и пыткам.
Ведьма Болейн. Мне пришлось напрячь память, чтобы вспомнить,
о ком же идет речь. Ах да, Анна, возлюбленная Генриха Восьмого, которая
околдовала короля при помощи черной магии и сделала его врагом Истинной Церкви.
Да, ее дочь Елизавета несомненно пойдет по материнским стопам. Благословенная
для католиков пора кончилась вместе с правлением королевы Марии, которая
пыталась вновь обратить заблудшую страну в истинную веру.
— Опасности, сколь бы они ни были велики, не в силах
остановить меня, святой отец, — заявил я. — Я не могу более
оставаться в Ассизи.
И тут, подчинившись внезапному порыву, я поведал настоятелю
всю свою историю.
Я расхаживал взад-вперед по кабинету настоятеля и говорил
без умолку. Пытаясь не сбиться на музыкальный речитатив, я открыл все жуткие
подробности, связанные с моим появлением на свет. Рассказал о странном человеке
из Голландии, который следил за мной на протяжении многих лет. Рассказал о
своем отце, о старом лаэрде, главе клана, о святом Эшлере, изображенном в
витражном окне собора. И разумеется, я не утаил пророчества священника из
Доннелейта, который сказал мне: «Ты — Эшлер, вновь явившийся в этот мир. Ты
можешь стать святым».
Я полагал, что признания мои отец-настоятель встретит
снисходительной или недоверчивой улыбкой. Ведь рассмеялся же старый священник,
узнав на исповеди, что я стал причиной смерти четырех женщин.
Однако когда я закончил свой рассказ, настоятель молчал,
точно громом пораженный. Молчание его длилось довольно долго. Наконец он
позвонил в колокольчик, призывая своего помощника. Молодой монах
незамедлительно вошел в кабинет.
— Ты можешь сказать тому шотландцу, что теперь он может
войти сюда, — распорядился настоятель.
— Шотландцу? — не понял я. — О ком вы
говорите, святой отец?
— О человеке, который прибыл из Шотландии, для того
чтобы забрать тебя с собой, — сообщил настоятель. — Он здесь уже
несколько дней, но мы не позволяли ему с тобой встретиться. Думали, что его
рассказы — ложь. Но ты подтвердил справедливость его слов. Он — твой брат. Твой
отец послал его сюда. Так он сказал, и теперь я верю, что это правда.
Это неожиданное известие застигло меня врасплох. Только тут
я понял, как сильно мне хотелось, чтобы настоятель не принял моей истории
всерьез. Направляясь к нему, я надеялся, он заверит меня, что все это — не
более чем фантазии, внушенные дьяволом, пустые выдумки, которые следует
выбросить из головы.
— Приведи ко мне младшего сына лаэрда, — повторил
отец-настоятель, и монах, неслышно ступая, удалился прочь.
Я ощущал себя зверем, попавшим в западню. Взгляд мой
невольно устремился к окну, словно я рассчитывал убежать.
Больше всего я боялся, что посланником моего отца окажется
загадочный и зловещий голландец. Нет, нет, твердил я про себя, этого не может
быть. Господь слишком милосерден, чтобы это допустить. Он не позволит дьяволу
утащить меня прямиком в ад. Закрыв глаза, я почувствовал, как одержимая тоской
душа моя мечется внутри тела. Кто осмелился утверждать, что у меня нет души?
Наконец в комнату вошел высокий рыжеволосый человек. По диковинному
наряду деревенской работы в нем нетрудно было узнать шотландца. На нем
красовались традиционная юбка из клетчатой ткани, куртка из плохо выделанной
шкуры и грубые кожаные башмаки. По сравнению с изысканными и изящными
итальянцами, которые обыкновенно расхаживали в узких штанах и рубашках из
тонкой материи, он выглядел настоящим дикарем. В рыжих его волосах мелькали
каштановые пряди, глаза были темными, почти черными. Едва взглянув на
вошедшего, я понял, что уже встречал его прежде, но не мог вспомнить когда и
где.
Внезапно память моя прояснилась… Я увидел замок, очаг,
горящее в нем рождественское полено. Несколько человек, стоя у огня, дожидаются
приказа главы клана. «Сожгите его!» — раздается полный ненависти голос. Да, эти
люди намеревались бросить меня в огонь, и он был одним из них. Однако он
слишком молод, чтобы принимать участие в столь давнем событии.
— Эшлер! — проговорил посланец осипшим от волнения
голосом. — Эшлер, я приехал за тобой. Ты нужен нам. Наш отец ныне стал
главой клана, и ты должен вернуться домой.
Сказав это, он упал на колени и поцеловал мою руку.
— Не надо, — сказал я, мягко отнимая руку. —
Я не достоин подобных почестей. Я лишь орудие в руках Господа. Давай лучше
обнимемся, а после расскажи, почему у вас возникла нужда во мне.
— Я твой брат, — сообщил он, заключая меня в
объятия. — Эшлер, наш собор по-прежнему стоит на своем месте. По милости
Господа жизнь в нашей долине до сей поры текла мирно и спокойно. Однако
благополучие наше непрочно. Еретики грозятся захватить нашу землю еще до
Рождества. Они исполнены нечестивого желания разрушить католические храмы. В
своем ослеплении они называют нас язычниками, колдунами и вероотступниками. Ты
должен помочь нам отстоять истинную веру. Для Англии и Шотландии наступили
тяжелые времена. Там вновь текут реки крови.
В течение долгих, очень долгих мгновений я не сводил с него
глаз. Потом перевел взгляд на отца-настоятеля, который наблюдал за нашей
встречей с нескрываемым волнением. Что до монаха-помощника, то он был так
захвачен происходящим, словно действительно увидел святого. Итак, еретики вновь
подняли головы, подумал я. И по своему обыкновению они поносят ревнителей
истинной веры бранными словами, которые куда больше подходят им самим.
Таинственный голландец, что бродил у стен монастыря, выжидая
и высматривая, вновь пришел мне на ум. Возможно, все это его происки. Но нет,
прочь беспочвенные подозрения! Без сомнения, передо мной сын моего отца.
Фамильное сходство слишком очевидно. И значит, его рассказ заслуживает доверия.
