– Вы бы документы показали, – заявила она настороженно. – Я вас первый раз вижу. Может, вы никакой и не внук!
– Я документы оставил в гостинице, – расстроился Ник. – Но у меня все равно фамилия другая…
– А зачем вы вообще приехали? – продолжала допрос тетка. – На кладбище-то хоть были?
– Нет еще…
– И какой смысл был приезжать? На дом позарились? Так учтите, у Андрея Борисовича родственник есть, он и наследует все имущество!
Судя по всему, тетка видела в Нике как минимум жулика и афериста. А как максимум – подозревала его во всех смертных грехах, вместе взятых.
– Откуда информация? – поинтересовалась Серафима, которой уже порядком надоела зловредная соседка.
– Как откуда?! От самого Андрея Борисовича! Он сам сказал, что у него есть какой-то двоюродный племянник и он получает все по завещанию.
– Нисколько не сомневаюсь! Только мы-то здесь при чем? Вы, кажется, нас в чем-то подозреваете?
– Серафима! – Ник метнул на нее возмущенный взгляд.
– Я уже двадцать семь лет Серафима, – с достоинством ответила та. – Я, пожалуй, на улице покурю, раз здесь нельзя. И тебя там подожду.
Из дома она вышла злая на саму себя, тетку и весь мир. Тут же сунула в рот сигарету и закурила, пытаясь погасить раздражение. Ну подумаешь, какая-то дурная баба, страшная и вредная, нервы-то дороже!
Успокоив себя таким образом, Серафима прогулялась по пыльной выщербленной дороге. Голова болела уже невыносимо, а организм настойчиво требовал чашку кофе. Лучше, конечно, две чашки. И в кроватку до вечера!
В конце улицы мелькнул знакомый силуэт. Блондинистый Крысеныш в гавайских шортах. Серафима на всякий случай отошла подальше, в тень раскидистого дерева, и присмотрелась. С недавних пор она весьма болезненно относилась ко всем постояльцам, тем более проявляющим интерес к этой улице.
Крысеныш покупал алычу у пожилого мужика в растянутой майке. Этот мужик сидел здесь целыми днями, торгуя ягодами и фруктами из собственного сада. Мысленно Серафима взяла его на заметку – лишний свидетель всегда пригодится, но в этот момент вернулся Ник.
– Что это на тебя нашло? – с ходу напустился он на нее. – Не могла потерпеть со своим приступом плохого настроения?
– Ну извини, – покаянно ответила она. – Эта баба меня правда взбесила.
– На редкость противная, – согласился он, – но что поделать? У нее был телефон этой врачихи со «скорой», а кроме того, она могла знать что-нибудь полезное.
– Ну и что тебе удалось выведать?
– Почти ничего. После твоего ухода она совсем с цепи сорвалась. Принялась упрекать меня в том, что я поддельный внук, втерся в доверие к старику, чтобы его ограбить… Несла какую-то ересь!
– А что с тем родственником? Троюродный племянник, или как там его…
– Ха, это вообще какой-то странный тип, не от мира сего. Мне дед о нем немного рассказывал. Этот мужик бредит какими-то экзотическими африканскими животными или растениями, я уж не знаю. И все свои деньги – а зарабатывает он немало – вкладывает в экспедиции. Так вот, сейчас он как раз находится в очередной экспедиции и вернется только через месяц. Так что время на поиски камня у нас есть.
– Послушай, а что с причиной смерти? Не мог этот чокнутый укокошить деда, чтобы завладеть наследством и спокойно мотаться по Африке?
– Вроде сердечный приступ, – неуверенно ответил Ник.
– Ну точно, привез из Африки какой-нибудь неизвестный науке яд, а симптомы списали на сердечный приступ, – зловеще прокомментировала Серафима.
– Звучит как сюжет плохого детектива. Очень сомнительно.
– А почему плохого? Насколько мне известно, еще старушка Агата активно травила своих героев ядом.
– Потому что неизвестный науке яд – это пошлость, годная лишь для плохого романа. – Ник наставительно поднял палец.
– Ладно, это всего лишь версия! Послушай, я умру, если сейчас же не выпью кофе. Пойдем в то кафе, где мы были вчера днем. Там неплохой эспрессо.
В кафе обсуждение продолжилось, но уже вполголоса, чтобы не привлекать внимания посетителей. Серафима медленно пила кофе, чувствуя, как бодрость возвращается в уставшее тело.
– Кстати, тетка дала тебе телефон врача?
– Дала, но со скрипом. Она все пыталась уличить меня во лжи. Вроде как я жулик и аферист, пытаюсь оттяпать жирный кусок наследства у того чокнутого африканца.
– Удивительно, что ты сумел у нее этот телефон выцыганить! – удивилась Серафима.
– Я ей двадцать баксов дал, – признался Ник. – Предложил на починку забора, видела же, какой он там ветхий. После двадцатки дело пошло быстрее. Вот телефончик!
И парень помахал у Серафимы перед носом мятой страницей, вырванной из телефонной книжки.
– Ну что ж, надо срочно ей звонить. Погоди, куда сорвался? Дай кофе допить! Так какие мысли по поводу этого родственника? Может, он и правда… помог твоему дедушке умереть?
– И как бы он это проделал? Родственник в Африке уже с мая. И пробудет там до середины августа. Он что, по-твоему, деда на расстоянии убил? Силой мысли?
– А кто он вообще такой, ты знаешь?
– Какой-то известный журналист. Или обозреватель, не помню точно.
– Журналист? Так, может, я его знаю? Как фамилия?
– Минуточку… Рокоссовский? Россомахин?
– Не Россошанский, случайно? – спросила Серафима, внезапно развеселившись.
– Ага, точно. Ты его знаешь?
– Знаю. Точнее, лично я с ним не знакома, но много о нем наслышана. Парень и правда жизни не мыслит без своих экспедиций. Короче, безобидный чудак! Все, версия снимается. В жизни не поверю, чтобы этот тип смог прикончить пожилого родственника, тем более что у него и алиби имеется!
– Ну так что, ты допила? Пойдем, поищем телефон.
Будка с допотопным телефоном обнаружилась внизу, на выходе из кафе. Ник набрал номер, но трубку никто не взял.
– Наверное, она на дежурстве, – предположила Серафима. – А где она работает, ты знаешь?
– Понятия не имею. Сколько вообще тут больниц и где они?
– Можно поспрашивать местных, но не думаю, что это стоящее занятие. Не будем отвлекать человека, тем более что наверняка записка хранится дома. Вот вечером и позвоним ей домой.
– Интересно, что там в записке?
– Мне тоже интересно. Но гадать можно до бесконечности.
– А еще интересно, куда делся алмаз. – Вспомнив о камне, Ник помрачнел.
– Знаешь, мне тут мысль в голову пришла, – сказала Серафима задумчиво. – А что, если Рощин свистнул камень и именно потому его застрелили?
Ник застыл на пороге телефонной будки и посмотрел на Серафиму с нескрываемым уважением:
