Кое-кто попытался прорваться к двери, но тетка стояла намертво, и весь ее вид говорил о готовности держаться до конца. Серафима подошла к ней и миролюбиво попросила разрешения выйти в аптеку, поскольку ждать приезда милиции она не может. В ответ на это администраторша недобро хмыкнула:
– Вам я выйти уж точно не позволю. Вот дождетесь милицию, а там видно будет.
– За что же именно мне такая немилость? – поразилась Серафима.
– А за то. Что вы делали возле дверей чужого номера? Слава Богу, бабка отыскалась, просто шаталась по гостинице, а дверь закрыть позабыла. Не то я все милиции бы рассказала! А эти странные предметы в ваших вещах, ну просто вылитые отмычки! Как вы это объясните?
– Люблю отмычки, – разъярилась Серафима. – Коллекционирую их. Дома у меня обширное собрание отмычек, есть даже редкие экземпляры восемнадцатого века, усыпанные жемчугом и рубинами. Они тешат мое чувство прекрасного. Но вам не понять…
– Веселитесь, да? Сейчас милиция приедет – не до веселья вам станет. Вы, милочка, у меня на особом счету.
– Милочка, вы бы лучше не рылись так откровенно в вещах своих постояльцев, – посоветовала Серафима спокойно. – Я ведь могу и заявление написать. Знаете закон о неприкосновенности частной собственности? А о том, что я журналистка, знаете? Такую статейку о вашем заведении напишу, что к вам ни один дурак не поедет.
– Еще неизвестно, кто вы такая! Может, и не журналистка вовсе, а…
Она прикусила язык и смерила Серафиму злобным взглядом. Та пожала плечами и отвернулась. Ругаться с мерзкой теткой не было сил, но в аптеку выйти все-таки надо было.
Да, и еще хорошо бы встретиться с Яриком и обсудить наболевшее, раз уж вчера они так и не встретились!
Серафима нашла в памяти мобильника номер Ярослава и позвонила ему. Сонный голос в трубке вызвал в ней чувство раскаяния.
– Яр, солнце, ты спал? Прости, я тебя разбудила…
– Да ничего. – Он сладко зевнул. – Что опять стряслось?
– Кажется, у нас новый труп. И снова в гостинице.
– Да ты что? И кого убили?
– Одну тетку, ты ее не знаешь.
– И что, опять застрелили? – Ярослав уже вполне проснулся и живо включился в диалог.
Серафима смутилась:
– Честно говоря, не знаю. Ее муж тут практически в истерике, ничего толком сказать не может. Слушай, давай встретимся…
– Это связано с пропавшей теткой?
– Нет, у меня помимо тетки куча проблем. Встретимся – расскажу.
– Девчонки сказали – ты у нас уже была, так что адрес знаешь. Приходи через полчасика, я тебя завтраком накормлю. Салат любишь?
Серафима заявила, что салат обожает до потери пульса и непременно придет. Запихивая телефон в кармашек шорт, она обернулась и успела заметить лихорадочный блеск в глазах администраторши, которая стояла совсем рядом и даже вперед подалась, чтобы не пропустить ни словечка.
– Подслушиваете? – осведомилась Серафима. – Ай-ай, как некрасиво. Да, теперь я вижу, что в вашей гостинице работает на диво квалифицированный персонал: роются в вещах, подслушивают… А может быть, и убивают? Что ж, думаю, от статьи в газете вам никак не отвертеться.
Она подошла к двери, взялась двумя пальчиками за рукав ужасной блузки в рюшах и отвела в сторону мощную длань администраторши. Путь был свободен, и Серафима спокойно покинула гостиницу, не встретив никакого сопротивления. Ей было противно и одновременно чрезвычайно весело.
«Вот она, сила печатного слова!» – думала она, шагая вниз по улице.
Аптека находилась недалеко от дома Ярослава, но немного в стороне. Дорога проходила мимо площади с таксистами, поворота на улочку, где стоял дом покойного ювелира, потом круто уходила вниз, по дуге огибая крепостные стены, а там и до моря было рукой подать. Серафима быстро шлепала по нагретому асфальту, глазела на кипарисы, блестящую полоску моря на горизонте и на виллы почти средиземноморского вида. В одном месте дорога делала крутой поворот, спускаясь под гору, и там-то все и случилось.
Сзади послышался надсадный рев двигателя, и Серафима на всякий случай отошла на обочину. Никакой полноценной дорожки для пешеходов, разумеется, не было, лишь узкая полоска крупного гравия, а сбоку кювет, заросший неизвестными науке колючими кустами с крупными желтыми цветками, которые журналистка условно называла шиповником.
Рев усилился, машина входила в поворот, а затем Серафима услышала, как зашуршал под колесами гравий. Внутри толкнулось тревожное чувство, и она обернулась, желая удостовериться, что машина не наедет на нее.
Дальнейшее показалось ей вечностью, хотя длилось не больше нескольких секунд. Прямо на нее неслась машина, показавшаяся Серафиме просто гигантской, – оскаленная черная морда, хищные фары, нестерпимо сияющие на солнце хромированные детали. Этот слепящий блеск заставил ее зажмуриться, и она потеряла еще одну драгоценную секунду. Автомобиль был уже совсем близко, он упорно мчался прямо на нее, никуда не сворачивая.
«Меня хотят убить!» – поняла она.
Лица человека, сидящего за рулем, не было видно, зато можно было отчетливо разглядеть клетчатую рубашку, бейсболку и темные очки. Тот самый тип из крепости.
Серафима не успела ни крикнуть, ни испугаться. Ноги сами оттолкнулись от земли, совершая невероятный, какой-то звериный прыжок и уходя с траектории движения автомобиля. Джип пронесся в нескольких сантиметрах, обдав ее жаром раскаленного капота.
Навстречу бросилась земля, трава, кусты, а потом навалилась темнота и все стихло.
Глава 20
Ущерб оказался невелик по сравнению с тем, что могло бы произойти, не сообрази Серафима отпрыгнуть и скатиться в кювет.
Десять минут лежания в обмороке (ничего, может сойти за небольшую сиесту), разодранная щека (последствие встречи с «дружелюбным» кустом шиповника), многочисленные царапины на руках и ногах (катиться по крупному гравию оказалось совсем не весело).
Серафима выбралась из кустов, но прежде осмотрелась по сторонам, чтобы не пропустить появление врага на джипе. Дорога была пуста. Пыль, поднятая колесами, уже успокоилась, и только глубокие колеи на гравии напоминали о недавнем происшествии. При падении она, кажется, здорово ударилась ногой, которая теперь ныла и напоминала о себе при каждом резком движении.
Итак, все это перестало ей нравиться.
До сих пор приключения были лишь приключениями, а игра – игрой, ведь самой Серафиме ничто не угрожало! Теперь же и ее попытались убить.
Зачем? Кому она кажется опасной? Неужели этот тип в кепке считает ее слишком осведомленной?
Но это смешно! Она почти ничего не знает ни об убийствах, ни об алмазе, так что убивать ее не за что! Может, повесить на грудь плакат, чтобы в следующий раз убийца не стал повторять попыток?
