До слуха Юрия донесся странный слабый звук. Маленький
человек принес ему белую рубашку, все еще обернутую в картонную упаковку из прачечной.
Юрий взял ее, расстегнул, надел на себя. Слишком большого размера, она
оказалась велика. Должно быть, рубашка принадлежала высокому – Эшу. Он закатал
рукава и застегнул несколько пуговиц, чувствуя признательность карлику за
возможность прикрыть наготу. Ему стало уютно, словно в просторной и мягкой
пижаме. Свитер лежал на ковре. Он мог видеть травинки, прутья и кусочки земли,
прилипшие к шерстинкам.
– Я думал, что это так благородно, – сказал
он, – не звонить ему, не беспокоить… сперва залечить свои раны и встать на
ноги и только после этого позвонить – когда я буду совершенно здоров.
– Почему Таламаска убила Эрона Лайтнера? – спросил
Эш.
Он возвратился в свое кресло и сидел, зажав между коленей
руки. И снова он был прямой, как шомпол, и казался невероятно прекрасным.
Боже всемогущий! Это было, как если бы Юрий от удара потерял
сознание и теперь видел все окружающее в первый раз. Он заметил простой черный
ремешок часов на руке Эша и сами золотые часы с цифровой шкалой. Он видел
рыжеволосого горбуна, стоящего у окна, которое тот приоткрыл немного, так как
огонь в камине уже ревел. Он почувствовал прикосновение ледяного лезвия ветра,
прорезавшего всю комнату. Он увидел, как огонь отступил и зашипел.
– Юрий, почему же?
– Не могу ответить. Я все еще надеялся, что мы
ошиблись, что не они приложили к этому руку, что не они убили невинных людей,
что утверждение, будто у них есть женщина и они любой ценой жаждут осуществить
свой замысел, – невообразимая ложь. Я не могу подумать о такой
отвратительной причине. Ох, я не собирался оскорбить вас.
– Разумеется нет.
– Понимаете, я думал, будто их цели возвышенны, все их
помыслы и действия чисты – орден ученых, которые ведут записи и проводят
исследования, но никогда эгоистически не вмешиваются в то, что наблюдают, а
лишь изучают сверхъестественное. Думаю, я был дураком! Они убили Эрона, потому
что он знал истину. И именно потому они должны убить меня. Они должны дать
возможность ордену снова заниматься обычными делами, не тревожась ни о чем. Они
должны наблюдать за Обителью. Они должны принять меры, чтобы любой ценой
предотвратить мое приближение к ней. Они должны предусмотреть прослушивание
всех телефонных разговоров. Я не имею права звонить туда, или в Амстердам, или
в Рим, если захочу. Они перехватывают любой факс, который я отсылаю. Они
никогда не отзовут своего наблюдателя, никогда не прекратят за мной слежку,
пока я не умру.
Тогда кто же будет бороться с ними? Кто расскажет другим
раскроет братьям и сестрам ужасные тайны о том, что этот орден порочен… о том,
что старые максимы католической церкви, возможно, всегда были истинны. Все, что
сверхъестественно и исходит не от Бога, – порочно. Найти Талтоса мужского
рода! Свести его с женщиной…
Он взглянул вверх. Лицо Эша было печально. Сэмюэль,
прислонившись к закрытому окну, повернулся к ним лицом, складки на котором
выражали печаль и покой. «Успокойся, пусть твои слова прозвучат значительно. Не
следует впадать в истерию», – приказал себе Юрий.
– Вы так говорите о столетиях, Эш, как другие говорят о
годах, – произнес он. – В таком случае женщина в Таламаске тоже может
жить столетия. Это, вероятно, всегда было их единственной целью. Из глубины
темных времен тянется паутина, столь ужасающая и извращенная, что современные
мужчины и женщины не в силах даже постичь ее истинную сущность! Это слишком
просто, что все эти глупые мужчины и женщины дожидаются появления единственного
существа – некоего Талтоса, создания, которое способно вместе с супругой
размножиться так быстро и успешно, что род им подобных мог бы быстро овладеть
всем миром. Не понимаю, что придает им такую уверенность, невидимым и
анонимным, скрытным старшинам ордена, почему они сами, не будучи…
Он замолчал, осененный мыслью, которая прежде не приходила
ему в голову. Ну конечно. Был ли он когда-нибудь в одной комнате с разумным
существом, которое не было бы человеком? Теперь это произошло, и кто мог
сказать, сколько подобных представителей того же биологического вида,
принимаемых за людей, осуществляющих при этом только свои личные планы, жили в
этом комфортабельном маленьком мире? Талтос. Вампир. Пожилой карлик, у которого
свои планы, собственные обиды и жизненные истории.
Как спокойны они оба! Была ли между ними скрытая
договоренность дать ему возможность выговориться и тем самым снять напряжение?
– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – спросил
Юрий.
– И что же? – поинтересовался Эш.
– Поехать в амстердамскую Обитель и убить их, старшин.
Но это просто желание. Не думаю, что смогу найти их. Не думаю, что они сейчас в
амстердамской Обители – их обычном пристанище. Я не знаю, кто они и где
находятся. Сэмюэль, я хочу взять сейчас машину и поехать в дом, который здесь,
в Лондоне. Я должен увидеться с братьями и сестрами.
– Нет, – ответил Сэмюэль. – Они убьют
тебя. – Не может быть, что все они участвуют в этом заговоре. В этом моя
последняя надежда. Сейчас мы все стали жертвами обмана нескольких негодяев.
Пожалуйста, дайте мне машину. Я хочу отправиться в Обитель – быстро войти
внутрь, прежде чем кто-нибудь спохватится, добраться до братьев и сестер и
заставить их выслушать меня. Послушайте! Я обязан это сделать! Я должен
предостеречь их! Как же иначе? Ведь Эрон мертв!
Он остановился. Он осознал, что напугал их, двух своих новых
странных друзей. Маленький человек снова сложил руки на груди и выглядел весьма
нелепо, потому что руки были очень короткими, а грудь – широкой. Складки кожи
на его лбу сошлись к переносице. Эш наблюдал за ним и явно встревожился.
– Что вам за дело до меня, каждому из вас? –
внезапно спросил Юрий. – Вы спасли мне жизнь, когда в меня стреляли в
горах. Но никто не просил вас так поступить. Почему? Что я для вас значу?
Сэмюэль что-то тихо пробормотал, словно говоря: «Этот вопрос
не заслуживает ответа».
Эш, однако, произнес мягким голосом:
– Может быть, мы тоже цыгане, Юрий.
Юрий ничего не ответил. Он уже не верил в высокие чувства, о
которых говорил этот человек. Он не верил ни во что, за исключением того, что
Эрон мертв. Он представлял себе Мону, свою маленькую рыжеволосую ведьму. Он
видел ее замечательное лицо и огромную массу пышных рыжих волос. Он видел ее
глаза. Но он не испытывал к ней никаких чувств. Он желал от всего сердца, чтобы
она была здесь.
– Ничего, у меня нет ничего, – шепнул он.
