Современная жизнь всех превратила в нетерпеливых, спокойно
подумал он. Сколько раз за свою долгую жизнь выезжал он в Доннелейт, чтобы
посетить место своих самых трагических утрат и вновь перебрать в памяти события
жизни? Иногда путь в Англию и оттуда на северо-запад Шотландии, в высокогорье,
занимал у него несколько лет. В другие времена на это уходило несколько
месяцев. Теперь совершение такого путешествия стало делом нескольких часов. И
он радовался этому. Ибо приезды сюда никогда не были для него делом трудным или
только целительным. Скорее, это были визиты к самому себе.
Теперь он ждал, пока молодая, но уже опытная помощница
Лесли, летевшая с ним из Америки, принесет пальто и уберет одеяло и подушку.
– Хотели поспать, моя голубушка? – спросил он ее с
мягкой укоризной.
Слуги в Америке озадачивали его. Они совершали странные
вещи. Он не удивился бы, увидев, что она переоделась в ночную рубашку.
– Это для вас, мистер Эш. Перелет продолжался почти два
часа. Я думаю, они вам могут понадобиться.
Он улыбнулся, проходя мимо нее. «Что может значить для нее
такая поездка? – подумал он. – Ночное путешествие по неизвестным
просторам?» Шотландия для нее ничем не отличается от любого другого места, куда
он иногда брал своих помощников. Никто из них даже не догадывается, что значит
Шотландия для него.
Едва они ступили на стальную лестницу, неожиданно налетел
ледяной ветер. Здесь оказалось даже холоднее, чем в Лондоне. Похоже, это
путешествие привело его из одного полюса холода в другой, а теперь еще и в
третий. Ему нестерпимо захотелось снова оказаться в тепле лондонской гостиницы.
Он подумал о цыгане, раскинувшемся на подушках, красивом, стройном, со смуглой
кожей и с жестким ртом, с черными как уголь бровями и ресницами, загибающимися
кверху как у ребенка.
Он прикрыл глаза тыльной стороной руки и заспешил вниз по
металлическим ступеням – к машине.
Почему у детей всегда такие длинные ресницы? Почему позже
они их утрачивают? Нуждаются ли они в такой дополнительной защите? И как это
дело обстоит у Талтосов? Он не смог припомнить, было ли у него когда-либо
детство. Хотя, несомненно, у Талтосов тоже существовал такой период.
«Утраченное знание…» Эти слова произносились при нем так
часто, что, казалось, он слышал их с первых дней жизни.
Его возвращение, ощущение необходимости в горестной беседе с
переполненной чувствами душой можно было сравнить со своего рода агонией.
Душа… «У тебя нет души», – так ему говорили.
Сквозь тусклое стекло он наблюдал за юной Лесли,
проскользнувшей на пассажирское место впереди. Он был доволен, что заднее
отделение целиком было предоставлено ему и что нашлись две машины, которые
перевезут его со свитой на север. Было бы невыносимо теперь сидеть близко к
человеку, слышать человеческую болтовню, ощущать запах здоровой человеческой
женщины – такой милой и юной.
Шотландия. Запах лесов. Запах моря и морской ветер.
Машина идет плавно. Опытный водитель. Он почувствовал
благодарность. Его не трясло и не бросало из стороны в сторону до самого
Доннелейта. На миг он увидел отражение слепящих огней позади: охранники
неуклонно следуют за ним, как всегда. Ужасное предчувствие охватило его. Зачем
он решил пройти через это тяжелое испытание? Зачем отправился в Доннелейт?
Зачем ему понадобилось вновь взбираться на гору и посещать святые гробницы
прошлого? Он закрыл глаза и на секунду увидел сверкающие волосы маленькой
ведьмы, в которую так глупо, словно мальчишка, влюбился Юрий. Он видел зеленые
глаза, смотревшие на него с фотокарточки. Ведьма фальшиво улыбается, подвязав
волосы яркой лентой, словно маленькая девочка. Юрий, ты глупец!
Машина набрала скорость.
Он не мог ничего увидеть сквозь густо тонированное стекло.
Обстоятельство, достойное сожаления. Полное безумие. В Штатах в его собственных
машинах стекла были светлыми. Конфиденциальность никогда его не беспокоила.
Лучше видеть мир окрашенным в естественные цвета – это было ему так же
необходимо, как вода и воздух. Быть может, ему стоит поспать немного, причем
без сновидений.
Послышавшийся из динамика над головой голос молодой женщины
испугал Эша.
– Мистер Эш, я звонила в гостиницу. Они готовятся к
нашему прибытию. Не желаете ли остановиться где-либо сейчас?
– Нет, я хочу как можно быстрее попасть туда, Лесли.
Расположитесь поудобнее, возьмите одеяло и подушку. Путь предстоит долгий.
Он закрыл глаза. Но сон не шел. Это будет одно из таких
путешествий, когда он будет ощущать каждую рытвину на дороге.
Так почему не поразмышлять о цыгане снова: худощавое темное
лицо, блеск зубов, белых и безукоризненных, как это свойственно современным
людям… Возможно, он богат, этот цыган. «Богатый маг» – пришло ему в голову во
время беседы.
Мысленным взглядом он расстегнул пуговицы и распахнул белую
блузку на фотокарточке, чтобы увидеть груди. Вообразил розовые соски и
дотронулся до голубых вен, проступающих под кожей…
Эш вздохнул, издал какой-то тихий звук и отвернулся в
сторону.
Желание оказалось столь болезненным, что Эшу пришлось усилием
воли заставить его исчезнуть. Затем он снова увидел цыгана, его длинную темную
руку, лежащую на подушке. И вновь ощутил запахи леса и долины, неразрывно
связанные с цыганом.
– Юрий… – прошептал он и представил, как
склоняется над ним, поворачивает к себе и целует в рот.
Это ощущение было подобно пребыванию в раскаленной печи. Он
сел и наклонился вперед, опершись локтями на колени, а лицом – на руки.
– Музыка, Эш, – сказал он себе спокойно, снова
восстановив прежнюю позу, и повернулся к окну.
Напрягая зрение в попытке разглядеть хоть что-то сквозь
жуткое темное стекло, он начал едва слышно напевать слабеньким фальцетом песню,
которую не мог бы понять никто, кроме Сэмюэля, и даже Сэмюэль, возможно, ее не
помнил.
Было два часа ночи, когда он велел водителю остановиться. Он
не мог продолжать путь. За тонированным стеклом скрывался весь мир, который он
жаждал увидеть. Он не мог ждать дольше.
– Мы почти приехали, сэр.
– Я это знаю. Город находится всего в нескольких милях
впереди. Вы поедете прямо туда. Устройтесь в гостинице и ждите меня. А сейчас
позвоните охранникам в машину позади нас. Скажите, чтобы они следовали за вами
в город. Отсюда я пойду один.
Он не стал дожидаться неизбежных возражений и протестов,
вышел из машины, стукнув дверцей, прежде чем водитель успел прийти ему на
помощь, и, слегка взмахнув рукой с пожеланием доброго пути, быстро пошел по
краю дороги, направляясь в глубь холодного леса.
