Он не видел Сэмюэля уже пять лет… Или даже больше? Надо
подумать. Конечно, они разговаривали по телефону – по мере усовершенствования
связи и телефонных аппаратов беседы происходили все чаще, – но ни разу за
это время не встречались.
В те дни белых прядей в волосах Эша было совсем мало. Боже,
неужели седина так быстро распространяется? Сэмюэль, конечно же, заметил
светлые проблески и не преминул обратить на них внимание друга. «Они
исчезнут», – сказал тогда Эш.
На один миг поднялась завеса – могучий оградительный щит,
так часто спасавший его от невыносимой боли.
Он увидел долину, над которой расстилался дым, услышал
ужасающий звон и лязг мечей, заметил фигуры, ринувшиеся в направлении леса.
Невероятно, что такое могло случиться!
Появилось новое оружие, изменились обстоятельства и правила.
Но во всех других отношениях резня осталась резней. Он прожил на этом
континенте уже семьдесят пять лет, периодически уезжая куда-то и каждый раз в
силу разных причин возвращаясь не больше чем через месяц-два. Одной из таких
причин, причем немаловажной, было нежелание видеть страдания и гибель людей,
пожарища, разрушения и другие ужасы, порождаемые войнами.
Память о долине не оставляла Эша. Его преследовали
воспоминания о зеленеющих лугах, о полевых цветах – о сотнях сотен крошечных
синих полевых цветочков. Он плыл в маленьком деревянном суденышке вдоль реки,
по берегам которой на высоких укреплениях стояли солдаты. Ах, что эти твари
проделывали: громоздили один на другой огромные камни, чтобы возвести
грандиозные неприступные сооружения! А каковы были его собственные творения?
Сотни людей перетаскивали через всю долину гигантские валуны – сарсены – и
укладывали их в кольцо.
Он вновь увидел пещеру – так, словно перед ним внезапно
растасовали дюжину четких фотографий: вот он, то и дело оскальзываясь и чуть не
падая, бежит по скале, а вот там стоит Сэмюэль. «Давай уйдем поскорее,
Эш, – просит он. – Зачем ты сюда забрался? Разве есть здесь хоть
что-нибудь, на что стоит поглядеть и чему поучиться?»
Он видел Талтоса с белыми волосами.
«Мудрые люди, достойные люди, знающие люди» – так их
называли. О них не говорили «старые». В прежние времена, когда источники на
островах были теплыми, а плоды в изобилии падали с фруктовых деревьев, это
слово вообще не употребляли. Даже в долине они никогда не произносили слово
«старый», хотя всякий знал, что там обитали долгожители. Эти люди с белыми
волосами знали древнейшие сказания…
«Отправляйся туда и послушай очередную историю».
На острове можно было подойти к любому седовласому человеку
– но выбор необходимо было сделать самому, ибо долгожители не могли решить,
кому отдать предпочтение, – а потом усесться поудобнее рядом с избранным и
послушать песню, рассказ или стихи, повествующие о далеких временах, оставшихся
в памяти только таких же, как он. Была там одна беловолосая женщина, обладавшая
высоким и нежным голосом. Она всегда пела, устремив взгляд на море. Эш любил
слушать ее.
«Сколько еще пройдет времени? – думал он. –
Сколько десятилетий минует, прежде чем и мои волосы станут совершенно белыми?»
Впрочем, насколько ему известно, это может произойти, и
очень скоро. Время в данном случае ничего не значит. А беловолосых женщин было
так мало потому, что из-за родов они увядали и умирали совсем молодыми. Никто
не упоминал об этом, но все знали.
Седовласые мужчины были энергичными, решительными,
влюбчивыми, ненасытными и всегда с удовольствием предсказывали будущее. А
беловолосая женщина отличалась хрупким сложением и причиной тому послужило
рождение детей.
Ужасно вспоминать об этом столь ясно и отчетливо, словно все
происходило только вчера. А что, если существовал еще какой-то магический
секрет, связанный с белыми волосами? Возможно, именно он заставлял Эша помнить
все с самого начала? Нет, дело не в тайне, а в том, что на протяжении многих
лет, даже приблизительно не предполагая, какой срок на земле ему отпущен, Эш
воображал, что встретит смерть с распростертыми объятиями, но с некоторых пор
подобные мысли покинули его навсегда.
Лимузин пересек реку и устремился к аэропорту. Большая,
мощная машина уверенно мчалась по скользкому асфальту и стойко противостояла
порывам пронзительного ветра.
Воспоминания продолжали беспорядочно тесниться в голове. Он
был стар, когда всадники заполонили долину. Он был стар, когда римляне стояли
на укреплениях стены Антонина.
[3]
Он был стар, когда из двери
кельи святого Колумбы
[4]
смотрел на высокие скалы Айоны.
[5]
Войны… Почему они никогда не стираются из его памяти? Почему
воспоминания о них, по-прежнему яркие и четкие, вечно соседствуют с милыми
сердцу воспоминаниями о тех, кого он любил, о праздниках и танцах в долине, о
чудесной музыке? Всадники скачут по пастбищам, темная масса распространяется на
глазах, словно чернила растекаются по мирному пейзажу, запечатленному на
полотне, а чуть позже слышится грозный рев и становится отчетливо виден пар,
нескончаемыми облаками поднимающийся над крупами лошадей.
Эш вздрогнул и очнулся от грез.
Звонил маленький телефон.
Быстро схватив трубку, он резким движением снял ее с черного
крючка.
– Мистер Эш?
– Да, Реммик.
– Я решил, что вам будет приятно услышать новости.
Служащие «Клариджа» хорошо знают вашего друга Сэмюэля. Для него подготовили
номер на втором этаже, угловой, с камином, который он всегда занимает. Они ожидают
вас. Кстати, мистер Эш, они не знают его фамилии. Кажется, он ею не пользуется.
– Благодарю, Реммик. Помолись за меня. Погода
неустойчивая и, как мне кажется, сулит намбольшие неприятности.
Прежде чем Реммик успел открыть рот, чтобы в который раз повторить
свои обычные предостережения, Эш повесил трубку. «Не следовало говорить такие
вещи», – подумал он.
