– Ваше превосходительство, радиограмма от Ренгартена, – взволнованным голосом проговорил старший радист.
– Мне кажется, господа, что сие известие ничего хорошего нам не сулит, – прокомментировал такое поведение радиста Свиньин.
– Да, вы правы, Владимир Александрович, – ответил я, прочитав телеграмму, – это очень тревожное известие. Это радиоперехват переговоров между линкорами и эсминцами. Если судить по примерным координатам пеленгов, что удалось вычислить службе Ренгартена, то где-то позади нас, примерно в семидесяти милях идут линкоры противника. Сколько их точно, нам сообщить не могут, не знают, но не менее двух – это точно. Сигнал на «Макарова»: увеличить ход, насколько это возможно. Передать на все корабли, чтобы вели наблюдение за морем, возможна ночная атака эсминцев. Радио не пользоваться даже в самых крайних случаях. Передать сообщение капитану второго ранга Беренсу: «Отстать от отряда на двадцать миль и вести наблюдение за противником. Если он появится на горизонте в течение ближайших трех часов, то можно воспользоваться радио и предупредить нас о составе отряда кораблей противника, преследующего нас. В последующим – догонять нас или самостоятельно идти в любой наш порт».
Вот мы и удирали от невидимого противника, который шел за нами где-то там, в ночи. Что за корабли и сколько их, мы пока не знали. Вся надежда на Беренса, удастся ему обнаружить противника или нет, но и самому остаться как можно дольше необнаруженным. Или противник прекратит преследование, сославшись на ночь или то, что мы далеко от него оторвались. Эх, если бы не «Адмирал Макаров», нас было бы не догнать, как некстати он получил снаряд в носовую оконечность, хотя сейчас Плен пытается поддерживать ход в шестнадцать узлов, но этого маловато.
– Николай Николаевич, сколько осталось до Гангута?
– По моим расчетам, более ста двадцати миль.
– Но мы не знаем, насколько оторвались от противника, – сказал озабоченно Пилкин.
– Давай будем считать по самому максимуму – это будет семьдесят миль. И если мы, вернее «Макаров», сможем поддерживать этот ход в шестнадцать узлов, то немцы не успеют нас перехватить, – стал я производить расчеты. – Если только нас не преследуют линейные крейсера.
Адмирал Хиппер, как только получил известие о морском бое под Мемелем, вышел в море и сразу взял курс на перехват, намереваясь догнать нас у входа в Финский залив. Но он слишком поздно получил это известие, и поэтому был далеко позади нас и ни при каких раскладах догнать не мог, если только при полной нашей остановке.
– Это у нас первый вариант и самый благоприятный для нас. А по второму варианту что у нас?
– По второму варианту, Владимир Константинович, получается так, – если немцы где-то в сорока милях позади, то они нас нагонят у входа в Финский залив. Я прав, Николай Николаевич? – задал я вопрос флагманскому штурману.
– Это будет зависеть от многих «если».
– Все верно. В последующем все будет зависеть от многих слагаемых.
Радиограмма от Беренса пришла через два часа, он не стал ждать противника на месте, а пошел навстречу ему. Теперь мы знали, кто нас преследовал. Менее чем в шестидесяти милях позади нас шли двумя группами немецкие корабли – два линейных корабля типа «Нассау», три трехтрубных крейсера, из них два турбинных, и не менее десятка эсминцев, из них четверо нефтяных. В первой группе, оторвавшись от линкоров миль на десять, шли два крейсера и четверка эсминцев – это были самые новые и скоростные корабли.
– И что они увязались за нами и никак не отцепятся? Неужели мы так сильно их обидели потоплением трех развалюх, что даже в ночь за нами бросились в погоню? – возмущался наш штурман. – Или разозлились на обстрел портовых сооружений Мемеля? Сам же город мы не обстреливали. Ну, напугали их обывателя, может, одним или парочкой не туда залетевших снарядов, но на то и война.
– Разозлились за все сразу, и за потопление, и за обстрел, и за то, что опять получили оплеуху, – высказался я, прочитав послание от Беренса. – Еще они знают о поврежденном крейсере, что он не может идти полным ходом, потому-то и бросились в погоню.
– Теперь у них вся надежда на то, что из-за поврежденного крейсера мы будем медленно идти и они успеют нас перехватить до входа в Финский залив, – проговорил наш штурман. – Но они не знают, как он сильно поврежден и какую скорость может поддерживать.
– И даже не боятся, что мы устроим на их пути засаду? У нас все же есть четыре эсминца, они в темноте могут их атаковать торпедами, – предложил Свиньин.
– Вот только одна беда у наших эсминцев – это невысокая скорость полного хода. Она на четыре узла меньше, чем у немецких турбинных крейсеров, и на десять, чем у эсминцев, и, если что, им от них не уйти, – охладил я пыл своих офицеров. – Так что с засадой у нас ничего не выйдет. Эх, быстрей бы вступали в строй наши новые эсминцы, тогда и о засадах думать будем.
– Теперь все зависит от «Макарова»: сможет он еще продержаться три-четыре часа, то можно будет не опасаться немецких линкоров, мы будем уже рядом с домом, а там и пострелять можно будет, – высказался Пилкин.
– Пострелять мы сможем лишь в том случае, если адмирал Канин не побоится и выдвинет вторую пару линкоров навстречу. Тогда можно устроить немцам хоро-ошую трепку. Радиограмму в штаб флота: «Отходим к устью, нас преследуют два дредноута противника, боеприпас почти расстрелян, «Адмирал Макаров» поврежден, более шестнадцати узлов дать не может. Нами уничтожены три старых линейных корабля, еще один серьезно поврежден, выбросился на берег, повреждены два крейсера, обстрелян порт Мемель. Чтобы прикрыть наш отход, прошу выслать линейные корабли к мысу Дагерорт. Контр-адмирал Бахирев».
VII
Берлин, резиденция Вильгельма II
31 июля 1915 года в 20.00 по берлинскому времени, или в 19.00 по лондонскому, император Вильгельм II собрал в своем берлинском «Городском дворце», что на острове Шпреинзель посреди реки Шпре в центре Берлина, военное совещание. Среди приглашенных были морской министр гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, начальник Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн, адмирал Густав Бахман – начальник адмирал-штаба (морского Генерального штаба), адмирал Гуго фон Поль – командующий Флотом Открытого моря, командующий флотом на Балтике адмирал принц Генрих, брат самого императора Вильгельма II, присутствовали также Фридрих-Вильгельм III (кронпринц Прусский) – сын императора, командующий группой войск на Западном фронте, главнокомандующий на Восточном фронте фельдмаршал Пауль фон Гинденбург, а также командующий 10-й армией генерал Герман фон Эйхгорн и еще с десяток высших военных чинов. На совещании подводился итог первого года войны, и, как признали все, он не оправдал их надежды.
Первым с докладом выступил начальник Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн:
– Начало военных действий выглядело оптимистично: заняв Люксембург и Бельгию, мы продвинулись на значительное расстояние на французской территории. Нам немного не хватило сил, чтобы захватить Париж, до которого оставалось каких-то сорок километров. Да, после их контрудара нам пришлось отступить с тяжелыми боями до Нуайона и Суассона и там организовать прочную оборону, заставив французов и англичан остановиться. Теперь линия фронта проходит от Ньюпорта через Ипр, Нуайон на Верден. За нами осталась почти полностью вся Бельгия и небольшая территория Франции. Войска с обеих сторон укрепляют позиции, наступления как с нашей, так и со стороны противника вязнут в неприступной обороне по всей линии фронта. Война приобретает позиционный характер. Чтобы взломать оборону противника, необходимы крупнокалиберная артиллерия и огромное количество боеприпасов. Кроме того, надо искать новый способ ведения войны. Хотел еще напомнить, что нами были потеряны все колонии на Тихом океане. В Африке также потеряны обширные территории, но там мы ничем своим колониям помочь не можем. На Восточном фронте у нас лучшие успехи, и в этом несомненная заслуга наших войск под командованием фельдмаршала Гинденбурга. Там нами полностью занята Польша и войска вступили непосредственно в пределы Российской империи, углубившись местами от ста до двухсот километров. Но вывести русских из войны нам не удалось. Сейчас нами разработан новый наступательный план; пока на Западном фронте затишье, французы и англичане даже не помышляют о наступлении, надо дожать русских. Этот план предусматривает выход наших войск к Рижскому заливу, для этого мы уже завершаем переброску еще двух корпусов с Западного фронта в состав Неманской армии. Через несколько дней они начнут наступление на Ригу, Огер и Двинск. Надо полностью очистить Курляндское побережье и выйти на берега Двины. Приморский фланг армии должен поддержать флот Балтийского моря под командованием адмирала принца Генриха. Адмирал фон Поль уже передал часть своих сил в распоряжение флота, и они направляются на передовые базы в Балтийском море. Этих сил должно хватить для нейтрализации русского флота, чтобы он не смог выйти из Финского залива и помешать нам.
