– Тогда, может, просто чайку или коньячку?
– Что-то сегодня на коньячок меня не тянет, а вот от чаю не откажусь.
– Прохор! Приготовь-ка нам чаю и не забудь о господах офицерах, которых ты позвал.
Спустя мгновение появился Прохор с большим фаянсовым чайником и другими чайными принадлежностями и накрыл нам стол.
– Князь! Михаил Борисович, вот скажите мне, вы там все время при штабах. Мне вот интересно узнать, какие еще планы по уничтожению германских кораблей вы разрабатываете, кроме вот этой вылазки, что похожа больше на мышиную возню, чем на настоящую операцию. Вы там что-нибудь путное можете придумать? Пока на Балтике у германцев минимум сил, надо вдарить по ним так, чтобы у них от удивления яйца бантиком завязались. Вы что, сидя там, не понимаете, что немцы сами нам отдают инициативу, а мы держим свои линейные корабли в заливе и боимся нос высунуть оттуда?
– А что мы можем поделать, если государь запретил использовать линейные корабли, а что могут наши броненосцы, когда у принца их в два раза больше. Хотя их и вправду в несколько раз больше нашего, но и они, как и мы, не проявляют большой активности. У нас разве что только «Слава» да «Цесаревич» пыхтят, а остальные в базе отстаиваются. Даже «Павел» с «Андреем» в море не выходят. Да по большому счету мы все простаиваем в базах или стоим у минной позиции, ждем, когда это принц Генрих попытается проникнуть в Финский залив. Ты мне скажи, зачем он сюда полезет? В прошлом году ведь они предприняли попытку проникнуть в залив.
– Князь! Ну, ты и вспомнил! После того случая почти год прошел, и больше они ничего не предпринимали. Поняли, что свой флот мы в море не выведем и у их берегов не появимся. Не считая нескольких вылазок, в том числе и моей. А если начистоту, так они же тогда проникли в залив и почти наполовину прошли его. Не налети «Магдебург» на мель, они вполне могли нам хорошо напакостить, а потом так же незамеченными уйти. Да, с началом войны, когда адмирал Эссен был жив, мы еще что-то предпринимали, а теперь все заглохло. И опять, как десять лет назад, прячемся по базам. Ясно, у нас еще синдром Цусимы не выветрился.
– Михаил Коронатович, я не пойму, к чему ты клонишь?
– Надо уговорить царя снять запрет, пока у нас есть возможность нанести серьезный урон противнику. Надо почаще выходить крупными силами в море да пройтись вдоль побережья Германии и навести там шороху. А то у нас скоро такой возможности не будет. Германец сейчас нажимает на сухопутном фронте, рвется в глубь России. Помяни мое слово, скоро они начнут наступление через Курляндию по направлению к Риге. Для поддержки приморского фланга своих войск Вильгельм попросит своего братца задействовать весь свой флот Балтийского моря. Ты представляешь, что будет, если они возьмут Ригу?
– Это же двести верст от теперешней линии фронта. Не может такого быть, чтобы их так близко подпустили к столице.
– Что такое двести верст? За последнее время насколько мы отступили? Молчишь, вот то-то и оно. Так что, я думаю, к августу они выйдут к Риге. А у нас Ирбенский пролив не защищен. Там до сих пор ни одного орудия не поставили. Ладно, мин мы можем быстро накидать, но минные поля без прикрытия – это только до первого подрыва, а потом придут тральщики… И все, препятствия больше нет.
– Насчет прикрытия Ирбенского пролива, Михаил Коронатович, ты прав. Надо срочно установить на Цереле хотя бы одну батарею, да в районе Михайловского маяка вторую, чтобы они полностью пролив собой перекрывали.
– Вот на побережье, я думаю, ставить батарею не надо, так как ее противник с суши возьмет. А вот Церель – это другое дело, туда надо бы установить новые двенадцатидюймовые орудия, не менее четырех штук. Месяца через два кайзер перебросит свои дредноуты на Балтику, чтобы помочь своей армии взять Ригу и открыть ей путь на Петроград.
– Да с чего ты взял, что через два месяца германец дойдет до Риги. И не посмеют они сюда свои дредноуты перебросить и оставить англичанам Северное море. Насчет броненосцев еще туда-сюда, я могу предположить, но линкоры – это вряд ли.
– А ты что думаешь, если германец линкоры сюда перебросит, так англичане сразу бросятся побережье Германии бомбардировать или даже высаживать десанты? Да ни хрена они делать не будут, а останутся в своих базах и будут поглядывать: а что русские смогут противопоставить германской армаде? Еще и ставки будут делать, кто больше потеряет кораблей.
– Михаил Коронатович, я что-то тебя не узнаю, да и не слышал от тебя таких высказываний раньше.
– Высказывания как высказывания, а что ты хочешь, скоро год войне, и ты сам видишь, она пострашнее той, предыдущей. А что было сразу после нее? Смута и бунт. И все из-за чего? Да очень все просто: мы ее проиграли. А теперь представь, что будет после этой, если мы и ее проиграем, страшно представить. А мы ее можем и проиграть, если вот так будем воевать, прячась в заливе, а не наносить ударов по противнику. Обыватели и так ведут разговоры о никчемности нашего флота, простаивающего в портах. Надо, дорогой князь, хотя бы пару маленьких побед одержать, именно лицом к лицу с противником, а не минами. Хотя это тоже нужно, слов нет, и мы доказали этой зимой.
Немцы не хотели верить, что русские моряки на старых калошах, принимавших участие еще в той войне, осмелятся выходить в море, пробиваясь через лед, а там, под самым неприятельским берегом, на немецких путях сообщения ставить мины, на которых они понесли немалые потери. Но вот в артиллерийском бою с кораблями противника, чтобы похоронить дух Цусимы и забыть его на века, нам за это время так ни разу и не удалось встретиться.
Если честно, то таких целей для нашего флота никто и не ставил. Хотя мелкие стычки были, но до серьезного дела так и не доходило, и опять все из-за пресловутого синдрома. Потому мы и воюем втихую. Сбегали, выставили мины – и быстрей домой, и не дай бог, чтобы нас заметили. А чтобы бой завязать с противником, этого еще не было. А надо бы. И завязать этот бой, и победить. Это для того надо, чтобы народ изменил свое мнение о никчемности флота и простил нам поражения в той войне. Мы еще все вернем, что тогда потеряли, и даже с лихвой.
– Как можно эту войну проиграть? Это тогда мы были одни. Сейчас у нас в союзниках Англия, Франция, Италия и даже та самая Япония, хотя какой из нее союзник, когда она на другой половине мира. Нет, не можно проиграть.
– Если так будем воевать, то обязательно проиграем, и союзники не помогут. Так что надо более активно наседать на противника, а не пугать его обстрелами по берегу. Надо самим искать встречи с противником. Выходить на коммуникации противника эскадрой и пройтись вдоль побережья, да хотя бы до западной окраины Данцигской бухты.
Тут наш разговор был прерван пришедшими флагманскими офицерами моей бригады. Но я пообещал его продолжить в следующий раз.
– Ну что, господа офицеры, – начал я, когда все подсели к столу, – представлять вас друг другу не надо, так что приступим. Господа офицеры, вот этот пакет я вскрываю в вашем присутствии. – Что и проделал на их глазах. Прочитав бумаги, находившиеся в пакете, и немного подумав для паузы, я начал разговор: – Итак, господа офицеры, получено добро на проведение предстоящей операции. Вот последние инструкции, можете ознакомиться с ними. – И передаю бумаги своим офицерам. – Да и что это за инструкции, тут и так все понятно и без них. А в общих чертах это выглядит так. Наша главная задача – это бомбардировка порта Мемеля, на обратном пути допускается произвести крейсерские действия на море по отношению к противнику. Ага! Крейсерские! Это пройтись пятьдесят миль вдоль побережья противника. И большая часть из них – это занятое германскими войсками наше же побережье Курляндии. Ну и что это за крейсерские действия такие? Я бы еще согласился, если мы прошлись бы на запад. Но вот пройтись от Мемеля до Виндавы и вернуться обратно на базу – это я не считаю крейсерской операцией. И вот эту самую операцию разработали в штабе флота, князь Черкасский, как представитель оного, идет с нами. Только, князь, вы не обижайтесь на меня, это к вам не относится, но вот сколько же можно планировать такие операции. Я знаю Колчака и его авантюрную натуру. Что он не может разработать такую операцию, чтобы о ней вспоминали не только наши потомки, но и противник.
