– Что это?
– «Сокрушающая защита пустыми руками», на выходе хватаю секиру, швыряю ее в ведьму, пригвождаю за одежду к стене и бегу обратно – наверх по лестнице.
– Зачем?
– Ну я-то знаю, как открыть замок. Оторвался я от них, захлопнул за собой дверь – и вдруг понимаю – их больше нет. Поменялось измерение! Дверь – окно из одного мира в другой!
– Ух ты!
– Ничего хорошего. Тут же я открываю ее обратно, и мне становится ясно, что прошло много-много веков. Вместо лесов – хайвеи, по ним мчатся машины, гудя клаксонами. Ступени лестницы заросли мхом. Щипцы для проволоки валяются тут же, заржавевшие. Я иду дальше, и вижу детали набора для японской трапезы – сначала подсоусник, затем палочки, уже превратившиеся в труху, и, наконец, треснувшую тарелочку. Я не воспользовался твоей подсказкой! Я тебя потерял!
Дочь обняла отца, погладила по щеке.
– Злая сказка, хоть и интересная.
– Нин, ты не сердись, это на самом деле такой сон.
– Правда-правда?
– Правда-правда.
– Но сны ведь – глупость?
– Глупость, но я испугался.
– Не надо. Ведьм не существует, других измерений тоже.
– Наверное, я слишком много о тебе думаю.
– Наверное, ты слишком мало отдыхаешь. Ты быстро вернешься со своего Эльбруса?
– Через неделю. Максимум – полторы.
– Все равно долго.
– Малыш! Я улетаю только в понедельник! У нас еще целых два дня! Я от тебя ни на минуту не отойду!
– Чесслово?
– Чесслово!
– А мама?
– Ну, конечно, все вместе – ты, я и мама!
– Проверим…
– Ладно, целуемся, спокойной ночи.
– Чур я утром приду вас будить и прыгать на кровати?
– Ну это смотря кто первый проснется.
– Договорились!
Они чмокнулись, Олег потащился в душ, долго смывал с себя весь этот день, когда пришел в спальню, увидел, что Анна уютно устроилась калачиком. Он прилег, положил ей руку на грудь, она отодвинулась.
– Я уже сплю, – ответила супруга. – Долго ходил.
«Ну и ладно», – подумал он, повернулся к ней спиной и начал медленно проваливаться в дрему.
Часть 6
Декабрь 1394-го года
Кавказ
I
Олег Белый Лоб читал, не слезая с коня. Ахалкетинец Кара-чулмус мирно щипал траву, но когда недовольно тряс головой, отгоняя то ли редких по зиме насекомых, то ли какие-то свои особые животные мысли, древоделя покачивался, и строчки плясали. Ну, ничего, сказывают, что Ибн-Сина, считай, половину своих трудов написал в седле во время бесконечных скитаний. Написал! А ратник всего лишь читал. Что уж тут – потерпим.
Спешиваться плотницкий сын не хотел. Провинился один из его людей, и по тимуровским драконовским законам командир должен был присутствовать на казни лично. Присутствовать – ладно, но он настолько желал, чтобы это омерзительное зрелище закончилось как можно быстрее, что даже не стал покидать седло – пусть палачи видят, что начальник торопится, и завершают свою кровавую работу на скорую руку.
Книжку написал уроженец Гранады Абу Хамид ал-Гарнати, путешественник, который помимо описания впечатлений от стран Передней Азии повествовал, как от Дербента по Каспию проплыл до устья Волги, и здесь, в большом торговом городе, прожил двадцать лет, проповедуя ислам, ну и – как у этих ребят принято, «не упуская случая выгодно купить и продать». Зима у него, видите ли, в устье Волги холодная! А к Белому Морю не хош? Потом ал-Гарнати поднялся по реке до города Булгар, где поразился размерам Волги – «…она будто море, и замерзает так, что становится твердой, как земля… Города строят из сосны и дуба». Потом он доплыл до устья Нахр-ас-Сакалиб – Оки, и по ней уже – на Русь. «Вода Оки черная, будто чернила, – писал торговец, – но сладкая, хорошая, чистая. Страна славян обширная, богатая медом и пшеницей, и ячменем, и большими яблоками… И еще у них отличный белый хлеб…»
У ратника аж слеза навернулась, строчки забегали, и начали волнами приходить воспоминания. Русь – придется ли когда увидеть родину? Хорошо хоть Тимур-Ленг мучилку не заставил писать, не говоря уж о целовании креста, а то иногда становилось настолько невмоготу, что идея побега вырисовывалась все ярче и ярче. Да, конечно, он теперь бек – всем бекам бек, но… Может, ну его ко всем чертям?
После Кондурчи и семи месяцев отдыха Властелин Счастья заболел, да так, что многие принялись готовиться к худшему (или к лучшему – это с чьей колокольни, м-м-м, минарета смотреть). Однако оклемался – а что ему сделается, дьяволу? – и повел войска в очередной поход, теперь на Мазандаран, разве что сменил старое знамя с изображением трех колец на новое – с серебряным драконом. Быстро заняли Омоль, Сари и Мешхед-хазар, а уж потом пришел черед Олегу отличиться – Повелитель Мира, будто насмехаясь, дал под командование христианина обещанный тумен для борьбы с грозной сектой исмаилитов, «курителей гашиша», «ассасинов», шиитов, жестоких убийц, которых за всю их историю бил один лишь Хулагу, внук Чингисхана. Знал Хромец, что атаковать города, со стен которых швыряют камни и льют смолу в основном обычные жители, урусуту не в радость, вот и придумал задание под стать характеру нового гуляма.
Славянско-варяжское имя «Олег» давалось свежеиспеченным соратникам с трудом, «белый лоб» мог здесь иметь и вельблюд, так что с легкой руки придворного шахматиста Али Шатранджи, в партиях с которым Потрясатель Вселенной в основном и коротал свое свободное время, древоделя получил прозвище «Палван» – силач. Так к нему теперь и обращались. Ну, и раз командир тумена – «темник», куда ж без этого.
Ассасинов, после похода Хулагу разбросанных кучками по горным крепостям, плотницкий сын разбил – а так как, в отличие от своего покровителя, берег людей, то на борьбу с гашистами понадобилось целое лето. Тимур расщедрился и выдал ратнику сразу два высших знака воинского отличия – хвостов яка. Первый Олег получил за хитрый маневр с сотней скалолазов, во время которого удалось обойти горную гряду и ударить основному отряду исмаилитов в тыл, тем самым разбив его, а второй – за общие итоги кампании. Хвосты полагалось носить так: один свисает с плеча всадника, другой – с шеи коня.
Нельзя сказать, что Белого Лба это обрадовало. На него и так косо смотрели – тут же целый царский двор, завистники, карьеристы, лжецы, клеветники – а с отметками воинской доблести наглый кяфир превратился в общее бельмо на глазу. Кяфир и сам все чувствовал, и после каждой серьезной сшибки просил Железного Хромца придумать ему другую должность, на что старик неизменно отвечал: битикчи у него достаточно, тем самым подхихикивая над увлечением Олега книгами, которых в местных медресе скопилось столько, что и на несколько жизней хватит.
