Лозовский знал, что после того случая Казимиров заимел на него зуб, и он будет первым, кого Юрик под тем или иным предлогом выживет из редакции.
Но сейчас это не имело значения. События последнего времени, которые Лозовский так ловко встроил в привычный ему, спокойный миропорядок, начали словно бы разбухать, наливаться тайным зловещим смыслом. Телеграмма из Тюменского УВД будто пробила защитную оболочку, и из пробоины потянуло космической бездной, жутью.
Не обращая внимания на протесты охранника, Лозовский загнал джип на служебную стоянку и решительно вошел в мэрию.
Кабинет Казимирова на втором этаже мэрии примыкал к небольшому конференц-залу. При появлении Лозовского Юрик сидел в глубоком офисном кресле, водрузив на стол длинные ноги, и метал дротики дартса в укрепленную на дальней стене мишень. Цель поражалась кучно, в самый центр. На стук двери он лениво оглянулся, тотчас вскочил и пошел навстречу Лозовскому, широко расставив руки. Но в последний момент целоваться раздумал и ограничился дружеским похлопыванием по спине.
— Старичок! Ты не поверишь, но я счастлив. Увидеть тебя, старого друга, через столько лет! Сколько мы с тобой знакомы? Почти двадцать лет! Ты чувствуешь? Мы уже мыслим не годами, а десятилетиями!
Неожиданно он отстранился и с изумлением осмотрел Лозовского:
— Старичок, ты куда пришел? Ты бы еще в кроссовках пришел! Господи Боже мой! Свитерок, джинсы. А пиджак? Ты его на барахолке в «Луже» купил?
— Не знаю. Купила жена. Может, и в «Луже». Но лейбл у него «Хуго Босс».
— А галстук, галстук! Хоть галстук мог бы надеть!
— Зачем? — спросил Лозовский. — Я же не жениться пришел.
— Босяк! — засмеялся Казимиров. — Как был босяком, так и остался. Но я все равно рад тебя видеть. Не вкусить ли нам по этому поводу по соточке «Чивас ригал»? Тонкая, доложу тебе, штучка. Для тех, кто понимает.
— Спасибо, в другой раз, — отказался Лозовский. — Я на машине. Да и дела.
— Все дела, дела! А между тем… Вот послушай! Что слышишь?
— Машины.
— Это не машины! Старичок, это не машины! Нет, не машины! Это шумит проходящая мимо нас жизнь! Ладно, дела так дела. Выкладывай.
— Ты не мог бы организовать мне встречу с мэром? Минут на пять.
— Когда?
— Сегодня.
— Старичок, нет проблем! Сейчас иду к Юрию Михайловичу, он бросает все дела и бежит на встречу с тобой. Только почему пять минут? Давай — час. А? Поболтаете о том, о сем. Согласен?
— Эта встреча нужна не мне.
— Кому?
— Тебе.
— Заинтриговал.
— Твоя фигура в качестве главного редактора «Российского курьера» еще актуальна?
— Допустим.
— Вот за этим я и пришел.
— Ага! — злорадно каркнул Казимиров. — Достал тебя Попов?
— Достал.
— А что ж ты… Старичок! Мы стояли на золотой жиле! Президентская компания! И какая! Да мы бы столько бабла нарубили! На «альфа-ромео» сейчас раскатывали бы!
— Ошибся, — покаялся Лозовский. — Не прочувствовал ситуацию.
— Сейчас прочувствовал?
— Сейчас прочувствовал.
Юрик быстро произвел в уме какие-то вычисления и удовлетворенно кивнул:
— В следующем году — выборы в Думу. Потом — снова президентские. Годится, старичок, мы свое наверстаем! — Подозрительно спросил: — Обратного хода не дашь?
— За базар отвечаю, — заверил Лозовский. — Ситуация сейчас такая: или он, или я.
— Посиди, провентилирую обстановку.
— У мэра?
Казимиров только головой покачал:
— Ну, ты шланг! У мэра! Я его только на планерках вижу. Не у мэра.
— У кого?
— Я знаю у кого. Мариночка, кофе для моего гостя, — распорядился он по интеркому и стремительно вышел из кабинета.
Вернулся он минут через сорок. Лозовский успел выпить чашку растворимого кофе, принесенного секретаршей, пометал дротики дартса, ни разу не попав даже близко к центру мишени, постоял у окна, глядя на заполненную машинами Тверскую и памятник Юрию Долгорукому, обросший инеем от сырости, сменившей свирепые рождественские морозы.
Юрик вошел так же стремительно, как и вышел, молча уселся в кресло, положил ноги на стол и принялся швырять в мишень дротики. Кучность оставляла желать лучшего.
— Чего ты ждешь? — спросил он, не глядя на Лозовского. — Вали, тебе здесь нечего делать.
— В чем дело?
— Он спрашивает! Он, сука, спрашивает! — завопил Казимиров. — За что ты меня так, старичок? Я же тебе ничего плохого не сделал. Ладно, хорошего тоже не сделал. Но ведь и плохого не сделал! А это гораздо важней! За что же ты меня мордой об забор, а? Я разогнался, раскатал губу…
Лозовский отобрал у него дротики, сбросил со стола его ноги и сел напротив.
— Успокойся и объясни, в чем дело.
— В том, что никто, даже сам мэр Москвы, не сможет уволить Попова! Вот в чем!
— Почему? У мэрии контрольный пакет «Курьера», у меня блокирующий. Вместе это квалифицированное большинство.
— У мэрии нет контрольного пакета «Курьера»! У мэрии нет ни одной акции «Курьера»!
— Как это нет? — не понял Лозовский.
Голодные глаза Юрика засветились злорадным интересом:
— Ты хочешь сказать, что ничего не знал?
— Чего я не знал?
— АФК «Система» продала акции «Курьера». Все до единой. С разрешения мэра.
— Кому?
— Акционерному обществу «Союз». Президент — некто Кольцов. Какой-то крупный нефтепромышленник из Тюмени.
— Когда?
— Три дня назад. Все документы уже оформлены. Ты в самом деле ничего не знал?
— В самом деле, — подтвердил Лозовский.
— Старичок, это единственное, что тебя извиняет. А меня утешает. Когда ты задробил мою кандидатуру, я подумал: он об этом еще пожалеет. И что? За ошибки всегда приходится платить. Тебе выкатили счет — плати! Скажу тебе больше. В мэрию Кольцов приезжал с Поповым. Что это может означать? То, что он передал Попову в доверительное управление контрольный пакет акций «Курьера». И ты по уши в говне. С чем я тебя искренне и от всей души поздравляю!
V
Вернувшись в «Правду», Лозовский, не заходя в загон, вошел в клетушку секретариата, где, зажатый между столами двух молодых помощниц, взъерошенным раздраженным ежом горбился над ноутбуком ответственный секретарь Гриша Мартынов.
— Володя, не время, — не отрывая глаз от монитора, предупредил он. — Сдаем номер. Если по делу — десять секунд.
