— Почему же Кольцов в это дело лезет?
— Потому что это единственный способ утвердиться на нефтяном рынке. Не пристроиться сбоку к трубе, а подмять под себя всех. Даже таких монстров, как ТНК или «Сиб-ойл». Тот, кому это удастся, станет хозяином России. Даже президентом. Если захочет. Но не думаю, что это удастся Кольцову. До него уже пытались идти по этому пути. Где они? Иных уж нет, а те далече… Налить тебе кофе?
— Нет, спасибо, у меня от него уже во рту кисло, — отказался Лозовский. — Почему убивают бизнесменов?
— Ну и вопрос! — усмехнулась Регина. — Кредитор, конкурент. Да мало ли что еще!
— Я про большой бизнес.
— В большом бизнесе, Володя, не убивают, а решают проблемы.
— Какие? Кредитор? Но долг останется. Конкурент? Но конкуренция останется. Не на одном же человеке держится бизнес.
— На Западе — да. А у нас часто именно на одном. Убери его, и бизнесу конец. Второй вариант — когда с ним нельзя договориться, а с его преемником можно. Третий вариант — когда бизнесмен становится опасным для конкурентов. В эту зону риска, кстати, попадет Кольцов, если наберет слишком большую силу. Бывает и экзотика. Редко, но бывает.
— Экзотика? — заинтересовался Лозовский. — Например?
— Пожалуйста. Один бизнесмен очень крупно кинул другого. На Западе такие вещи решают через арбитражный суд. Что такое наш арбитраж, не буду говорить. Даже если ты кругом прав, судиться будешь до второго пришествия. Но и с кидняком смириться нельзя. Знаешь, как говорят бизнесмены? Если станет известно, что меня безнаказанно кинули хоть на цент, найдутся желающие кинуть на миллион. Вопрос деловой репутации. С лохом, который позволил себя кинуть, серьезные люди никаких дел иметь не будут. Тут и происходит то, что мы называем заказным убийством. Они чаще всего остаются «висяками». Но те, кому нужно, знают. Репутация восстановлена. Такая вот, шеф, экзотика.
— Знаешь, о чем я думаю? — помолчав, проговорил Лозовский. — Замуж бы тебе, Региночка. Замуж, двоих детей, а не копаться в этой грязи.
— За кого, Володя?! За кого?! — жалобно спросила Регина. — Ну, была я замужем. Топ-менеджер из Мадрида. Жгучий испанец. Мне было двадцать лет, ему двадцать два. Познакомились мы в Лондоне на приеме в нашем посольстве. Одевалась я тогда от кутюр, он запал на мои ножки, я на его усы. Он по-русски ни бельмеса, я по-испански только «бэсса мэ мучо». С полгода был рай. Потом я сдуру выучила испанский. И поняла, что говорить мне с ним совершенно не о чем.
Она ткнула недокуренную сигарету в пепельницу и тут же закурила новую.
— Вот за тебя бы я вышла замуж. Или за Петровича. Но вы, к сожалению, оба безнадежно женаты.
— И староваты для тебя, — улыбнулся Лозовский. — Тебе бы кого-нибудь помоложе.
— Скучно с ними! Понимаешь? Скучно! В следующий раз выйду за китайца! — сердито пообещала она. — Чтобы учить язык лет пятнадцать!.. Что такое любовь, Володя? Она вообще есть или это такой же миф, как свобода, демократия и права человека?
— Есть, Региночка, есть. И я тебе скажу, что это такое. Любовь — это как жираф. Один раз увидишь, и уже ни с чем не спутаешь. Есть люди, которые так ни разу в жизни и не увидели жирафа. Им не повезло. Но ты увидишь. Обязательно увидишь. Придет. Он уже где-то идет.
— Не смей меня жалеть! Слышишь? Не смей меня жалеть! — неожиданно выкрикнула Регина и выбежала из загона.
— Что с ней? — спросил появившийся в дверях Тюрин. — По-моему, плачет. Ты что, обидел ее?
— Наоборот, пожалел.
— Пойду успокою.
— Не ходи, не нужно. Она сама справится.
— Жалко девчонку. Не женским делом занимается. Ей бы замуж, детей… Ты чего усмехаешься?
— Это я ей и сказал. С кем ты созванивался?
— С одним человеком.
— С кем?
— Потом. Не при ней. У нас надолго еще?
— Думаю, нет. А что?
— Нужно кое-куда съездить. До конца рабочего дня.
— Успеем. Сделай веселое лицо, — поспешно сказал Лозовский, услышав шаги Регины.
— Что у вас за дурацкие физиономии? — спросила она, войдя в загон.
— Почему дурацкие? — не понял Тюрин.
— Как у клоунов, которые делают вид, что им очень весело, а сами думают, как дожить до получки.
— Вот ты и снова в форме, — с удовлетворением констатировал Лозовский. — Продолжим. Ты изложила свою версию…
— Чем тебе она не нравится?
— Дело не в том, нравится или не нравится. Дело в другом: верна она или нет. Версия верна, если она объясняет все факты. Буквально все. Петрович подтвердит: если не лезет даже маленький фактик, версия скорее всего ложная.
— Так оно и есть, — кивнул Тюрин.
— Какой факт не лезет в мою версию?
— Сейчас скажу. Ты исходишь из того, что «Нюду-нефть» поставил на ноги Христич. Так вот… Ты хорошо сидишь?.. Тогда слушай: Христич уехал из Нюды два года назад. А проработал он там всего год. И ни один из его проектов не был реализован. Ни один. Все они остались на бумаге.
— Что за ерунда? — удивилась Регина. — Он же генеральный директор компании!
— Формально. Третий год он живет под Ейском. Я был у него. Он очень тяжело болен и никакого участия в управлении «Нюданефтью» не принимает.
— Ничего не понимаю. Совершенно ничего! Петрович, ты что нибудь понимаешь? Петрович, я к тебе обращаюсь!
— Я? Нет. Извини, задумался. Если ты ничего не понимаешь, я тем более.
— Твоя версия еще на плаву? — поинтересовался Лозовский. — Или уже пошла ко дну?
— Но, может быть, его проекты были реализованы уже без него?
— Я тоже люблю подгонять решения под ответ. Все любят. Видимо, это в человеческой природе.
По паркету коридора дробно процокали каблучки, дверь загона распахнулась, разгневанной фурией в ней возникла Фаина:
— Лозовский! Почему твой телефон не отвечает? Почему я должна бегать за тобой, как не знаю кто? Альберт Николаевич…
Лозовский молча поднялся, развернул Фаину за плечи, выставил в коридор и запер дверь за задвижку.
— Продолжим. О чем я говорил? Да, про решения, которые подгоняются под ответ. По-моему, как раз этим ты сейчас и занимаешься. В пометках Кольцова к очерку Коли Степанова сказано, что каждая скважина «Нюда-нефти» дает сейчас в три раза больше нефти, чем в среднем по Тюмени. И ты сама называла эту цифру. В свете того, что мы знаем, выглядит она — как бы это поточнее сказать? — несколько сомнительной.
— Полной туфтярой, — хмуро уточнил Тюрин.
— Петрович, я тебя очень люблю, но ты все-таки пощади мое профессиональное самолюбие, — попросила Регина. — Кольцов может говорить, что скважины Нюды дают нефти не в три раза больше, а в сто. Но есть цифры. С каждой тонны добытой нефти платится определенный налог. Рассчитать по налоговым отчислениям количество добытой нефти — задача для первокурсника экономического вуза. Нефти в Нюде добывают ровно столько, сколько добывают. Это — факт. Любая версия, которая игнорирует этот факт — чушь. Какой же идиот будет платить налог с не добытой нефти? Не доплачивать налог — сколько угодно. Но переплачивать?
