При упоминании о ведьме она проворно отступила назад, словно
ее влекла невидимая сила. В левой руке она держала теперь свою правую, все еще
сжимавшую меч, как будто ничего не произошло, потом приставила ее на место и
принялась поворачивать и сдвигать отрубленную конечность то туда, то сюда, пока
та не заняла нужное положение. Я пристально следил за каждым ее движением, и
вдруг прямо у меня на глазах нанесенная мной рана мгновенно затянулась и кожа
стала белоснежной, как и прежде.
Я буквально застыл в неописуемом удивлении, а тем временем
расширенный книзу рукав ее роскошного бархатного платья опустился до самой
кисти.
В одно мгновение она оказалась за пределами церкви – теперь
я мог видеть лишь смутные очертания силуэта на фоне отдаленного пламени,
бушующего в окнах башни.
– Витторио… – донесся до меня едва слышный шепот.
А затем она исчезла – словно испарилась.
Я знал, что тщетно теперь гнаться за нею, и все же,
размахивая мечом, выбежал из церкви не в силах сдержать слезы горя и ярости,
потоком лившиеся из глаз. Сквозь застревавшие комком в горле рыдания я в
отчаянии выкрикивал проклятия в адрес целого мира, угрожая ему всеми мыслимыми
и немыслимыми несчастьями.
Ответом мне было гробовое молчание. Внутренний двор был
сплошь усеян мертвыми телами. Все мертвы… Мертвы! Я точно знал это.
Я снова помчался в церковь и поднял с пола головы Бартолы и
Маттео. Потом сел, положил их к себе на колени и безутешно заплакал.
Казалось, жизнь еще не покинула их окончательно: веки
трепетали, губы двигались в тщетной попытке заговорить… Великий Боже! Я не в
силах был вынести столь страшную муку!..
Я мог только рыдать, во весь голос проклиная белый свет, и
все гладил, гладил по щекам сестру и брата, поправлял им волосы и шептал
утешительные слова о том, что Господь всегда рядом, Господь с нами, Господь
вечно будет заботиться обо всех нас, что все мы вместе будем на Небесах… «О,
пожалуйста, прошу тебя, Господи, – молил я его в душе, – не позволяй
им что-либо чувствовать или сознавать, если они по-прежнему обладают этой
способностью. Нет, только не такие муки! Я больше не вынесу!.. Я не могу!..
Нет!.. Прошу тебя…»
Наконец на рассвете, когда солнечный свет дерзко проник
сквозь распахнутые двери церкви, а пламя пожаров постепенно угасло, когда
беззаботно, будто ничего не случилось, защебетали птицы, жизнь окончательно
покинула головы Бартолы и Маттео и они застыли в вечном покое. Бессмертные души
невинных детей отлетели. Хотя… кто знает… быть может, они покинули тела уже в
то мгновение, когда меч отделил головы от тел.
Холодное тело матери я нашел во внутреннем дворе. Отец лежал
на ступенях лестницы, ведущей в башню. Руки его были изрезаны, словно он
хватался ими за острые лезвия мечей, наносивших ему удар за ударом.
Судя по тому, что я увидел, кровавое побоище было недолгим.
Головы рубили с молниеносной быстротой, и лишь у немногих, как у моего отца, на
теле сохранились свидетельства чудовищной, отчаянной борьбы.
Злодеи ничего не украли. Когда я нашел своих тетушек – две
оставались в дальнем углу церкви, а две другие лежали во дворе, – кольца
на их руках были в целости и сохранности, а ожерелья и диадемы сверкали на
своих местах.
И так повсюду, на всей земле вокруг замка. Ни одна
драгоценная пуговица не была сорвана с одежды.
Лошади унеслись прочь, стада бродили по лесам, домашняя
птица разлетелась. Распахнув настежь дверцу маленькой клетки, в которой держал
всех своих охотничьих соколов, я снял с них колпачки и выпустил на волю.
Ни единой живой души! Некому даже помочь мне схоронить
мертвых.
К полудню я сумел по одному подтащить к люку останки своих
родных и бесцеремонно скатил их по ступеням в подземелье. Спустившись следом, я
аккуратно, как только смог, уложил их в ряд, старательно составляя части тел в
единое целое, – последним было тело отца.
То была изнурительная работа, и к концу ее я находился
буквально в полуобморочном состоянии.
Сил на погребение остальных у меня не оставалось. К тому же
я понимал, что убийцы могут вернуться, поскольку им известно, что я остался в
живых, – тому был свидетель, этот дьявол в капюшоне, жестокий убийца,
безжалостно зарезавший ни в чем не повинных детей.
А кто такая Урсула? Какова природа этого явившегося мне
ангела смерти – изысканно прекрасного, с едва тронутыми румянцем щеками,
длинной шеей и покатыми плечами? Что, если она вновь появится здесь, дабы
отомстить мне за нанесенное оскорбление?
Так или иначе, необходимо было бежать с нашей горы,
скрыться, исчезнуть…
Я инстинктивно чувствовал, что эти жуткие твари уже покинули
окрестности замка. Истинность моего внутреннего ощущения подтверждало и
целительное для души сияние теплых, ласковых лучей солнца, а главное, я сам был
свидетелем их бегства, собственными ушами слышал, как они пересвистывались
между собой и как дьявол в человеческом обличье грозно прикрикнул на Урсулу,
велев ей поторапливаться.
Те существа, несомненно, принадлежали тьме ночи.
А потому у меня еще оставалось время, чтобы взобраться на
самую высокую башню и хорошенько оглядеться вокруг.
Я так и сделал… Дабы еще раз удостовериться в том, что
поблизости не было ни души, а значит, никто не мог видеть дым от наших горящих
деревянных полов и пылавшей мебели. Как я уже говорил, ближайший замок превратился
в руины, а расположенные ниже сельские поселения давно опустели.
Какую бы то ни было обитаемую деревню можно найти не ранее
чем после целого дня пути, и, если я хотел обрести кров над головой до
наступления ночи, следовало без промедления отправляться в дорогу.
Тысячи мыслей обуревали меня. Я знал слишком многое. Я был
еще мальчиком и даже внешне никак не мог сойти за взрослого мужчину! Все мое
состояние хранилось в банках Флоренции, а до нее ехать верхом не меньше недели.
Те, кто на нас напал, – демоны. И тем не менее они смогли проникнуть в
церковь. И Фра Диамонте упал замертво.
В конце концов я нашел единственно приемлемое для себя
решение.
Вендетта! Я обязан разыскать их и отомстить во что бы то ни
стало. И коль скоро они не выносят дневного света, именно этим я и
воспользуюсь. Я обязательно доберусь до них! Отомщу за Бартолу, за Маттео, за
отца и мать, за безобидное существо – полоумного мальчика, похищенного с моей
горы.
Ведь они украли детей. Да, именно украли! Из-за великого
множества одновременно свалившихся на меня несчастий я понял это далеко не
сразу, однако перед уходом из родного гнезда получил неопровержимое
доказательство злодеяний демонов: мне не удалось найти ни одного детского
трупа. Мои сверстники были убиты, но все, кто младше, – похищены.
