Я протянул священнику несколько дукатов. Но он не
притронулся к ним – а вместо этого уставился на деньги с таким изумленным
выражением, словно на моей ладони лежало не золото, а раскаленные угли.
– Святой отец, возьмите их – примите в дар от меня это
небольшое состояние.
– Нет, подожди меня здесь… или… нет, лучше выйди в сад.
Сад был великолепен, с маленьким старым гротом, из которого
открывался вид на город, постепенно поднимающийся от городских ворот к самому
замку, а далеко за крепостной стеной вздымались ввысь горные вершины. Возле
статуи святого Доминика бил фонтан, и тут же стояла скамья, а на камне была
высечена полустертая от времени надпись, повествующая о неком чуде.
Я сел на скамью и, пытаясь прийти в себя, успокоиться,
обратил взор к мирным голубым небесам, по которым плыли девственно-белые
облака. «Неужели я действительно лишился рассудка?» – неустанно задавал я себе
один и тот же вопрос. Сама мысль об этом казалась мне нелепой.
И вдруг я поймал на себе чей-то внимательный взгляд – на
меня смотрел пожилой падре. Он вынырнул из-под низкой арки дома приходского
священника – почти лысый человек с маленьким вздернутым носом и огромными
свирепыми глазами. Святой отец, которому я исповедался, спешил следом, стараясь
не отставать.
– Убирайся отсюда, – шепотом сказал мне
падре. – Уезжай из нашего города. Покинь его немедленно и не вздумай
забивать своими выдумками головы наших прихожан. Ты понял меня?
– Как? – спросил я. – И это вместо слов
утешения, которые я надеялся от вас услышать?
Старый священник буквально кипел от негодования.
– Я предупреждаю тебя!
– Предупреждаете? О чем же именно? – Я даже не
поспешил привстать со скамьи, и он, клокоча от ярости, нависал надо
мной. – Вы должны соблюдать тайну исповеди. Что вы станете делать, если я
не уеду из города? – спросил я.
– Да мне и не придется что-либо делать, так-то! –
с нескрываемой яростью ответил он. – Убирайся отсюда со всеми своими
страданиями! – Внезапно он замолчал в явной растерянности и словно бы
смутился – возможно, сожалея о сказанном. Потом на мгновение отвернулся,
скрипнув зубами, и вновь обратился ко мне, на этот раз шепотом: – Ради
собственного спасения, беги отсюда… – Взглянув на своего молодого коллегу,
падре попросил: – Пожалуйста, оставь нас. Мне нужно с ним поговорить.
Тот удалился немедленно и выглядел при этом крайне
испуганным.
Я не сводил глаз с падре.
– Уезжай! – Он говорил очень тихо, но в тоне его
голоса звучала неприкрытая угроза. Нижняя губа старика отвисла, обнажив
зубы. – Убирайся из нашего города. Прочь из Санта-Маддаланы!
Я поглядел на него с откровенным презрением.
– Так вам известно о них, не так ли? – вполголоса
спросил я.
– Ты сумасшедший! Сумасшедший! – взорвался
он. – Если станешь болтать о демонах, станешь распинаться о них перед
здешними жителями, сгоришь у позорного столба! Тебя сожгут как колдуна.
Думаешь, такое не может случиться?
В его глазах полыхнула поистине непристойная ненависть.
– Бедняга! Несчастный, Богом проклятый
священник! – воскликнул я. – Да ты, видно, сам вступил в сговор с
дьяволом!
– Убирайся! – прорычал старик.
Я встал и взглянул на него сверху вниз: налившиеся злобой
глаза, надутые, напряженные губы… Он стоял неподвижно, словно столб,
уставившись на меня.
– И не вздумайте нарушить тайну исповеди, святой отец.
Иначе я убью вас вот этими руками.
С холодной усмешкой на губах я направился к дому приходского
священника, чтобы выйти оттуда прямо на улицу.
Теперь он бежал за мной следом, клокоча, как кипящий чайник:
– Безумец! Ты ничего не понял! Воображаешь невесть что,
всякие небылицы. А я всего лишь пытаюсь спасти тебя от преследований, злобы и
надругательства.
У дверей в дом я повернулся и в полном молчании окинул его
пристальным взглядом.
– Вы раскрыли свою истинную сущность. В вас нет ни
капли жалости. Помните мои слова: нарушите тайну исповеди – и я убью вас.
Теперь и он выглядел испуганным – не меньше, чем перед тем
молодой священник.
Я долго стоял, обратив взор на алтарь, не обращая ни
малейшего внимания на старого падре, как будто вообще позабыв о нем. Могло
создаться впечатление, что я погружен в размышления, что разум мой пребывает в
неустанных поисках путей и способов мести, в то время как на самом деле мне не
оставалось ничего другого, кроме как смириться с неизбежным и постараться
выжить. Наконец, осенив себя крестным знамением, я вышел из церкви.
В полном отчаянии.
Некоторое время я бесцельно бродил по улицам. И снова мне
казалось, что я просто нахожусь в прекрасном городе, где жители успешно
трудятся и счастливо живут, где мощеные улицы тщательно выметены и под каждым
окном висят цветочные ящики, а нарядно одетые люди спешат по своим делам.
Это было самое чистое место из всех, что мне довелось видеть
в жизни, и самое спокойное. Торговцы жаждали продать мне свои товары, но при
этом не были чрезмерно навязчивыми. И все же город почему-то нагонял на меня
необъяснимую тоску. За все время своего пребывания здесь я не встретил ни
одного сверстника, да и детишек, похоже, было совсем мало.
Что же мне делать? Куда податься? Чего я ищу?
Я не знал, как ответить на мучившие меня вопросы, но в одном
был уверен наверняка: следует постоянно быть настороже. Ибо я не мог избавиться
от ощущения, что демоны нашли себе пристанище в этом городе, что на самом деле
не Урсула разыскала меня здесь, а я попал в ее владения.
Одно только воспоминание о ней переполняло меня неудержимым
желанием. Перед моим внутренним взором возникали ее белоснежные груди,
прозрачным светом на фоне цветущего луга отливала нежная кожа, на языке
ощущался вкус соблазнительного тела… Нет! Нет! И еще раз нет!
«Подумай хорошенько, – говорил я себе. – Составь
хоть какой-то план действий».
Что же касается этого города… Что бы там ни было известно
старому священнику, местные жители слишком нравственны и душевно здоровы, чтобы
дать приют демонам…
