— Вы компания положительно настроенных недоумков, — витиевато ругался на свой персонал Арсений Львович, — я никогда не видел такого сборища придурков в одном месте! Мне что, самому все делать за вас в одиночку, чтобы все было сделано хорошо?
Крики и оскорбления закончились тем, что к вечеру два человека принесли заявления об уходе, а один просто послал Львовича куда следует и ушел без всякого заявления. Обессиленный кипучей трудовой деятельностью, в конце дня Арсений Львович рухнул в кресло рядом с диваном, на котором сидел Краб, и щелкнул пультом телевизора, стоящего в коридоре. Передавали новости. Послушав пять минут, Львович вышел из себя и стал кричать:
— Ну что они с этой Калининградской областью никак не разберутся? Визы какие-то придумали, загранпаспорта, вагоны бы еще пломбировали, чтобы наши на ходу из состава не выскакивали. У нас же нет договора с Литвой о границах! Надо провести переговоры и получить полосу отчуждения в сторону Белоруссии шириной триста метров и девяносто километров длиной. А в другой какой-нибудь части России им дать такую же по площади полосу. А будут кочевряжиться, вызвать президента Литвы в Москву и сказать ему, что если не подпишете договор, то мы прекратим вывоз отходов с Игналинской атомной станции. И кто тогда возьмет у Вильнюса эти отходы? Кому нужны эти отходы, кроме России? Зарастут литовцы ядерным дерьмом и быстро на все согласятся.
— Ты, Арсений Львович, свои бы вопросы решал, а уж о мировых и без тебя позаботятся, — отвлекаясь от статьи по подбору персонала, посоветовал ему Краб.
Львович хотел ему что-то возразить, но вдруг застыл, как будто окаменел, глядя в телевизор. Краб и сам полюбопытствовал, что так напугало деятельного Арсения Львовича, отложил журнал и посмотрел на экран. Место, которое показывали по телевизору, Краб сразу же узнал — это был тот самый склад, на который он попал, заблудившись в Подмосковье, и где потом пострелял банду Жоры Костромского.
Операторы крупным планом показывали коробки с дисками, видео— и аудиокассетами, а диктор за кадром в это время торжествующе вещал о том, что в Подмосковье обнаружен и закрыт огромный склад с контрафактной продукцией, чем нанесен колоссальный удар по «пиратам», который можно сравнить с затоплением двухпалубного пиратского фрегата. Случайно в одном из кадров промелькнуло лицо капитана Загорского, того самого, к которому ходил Краб и которому принес информацию об этом складе, после того как выведал ее у владельца нескольких торговых точек Яши Лепкина. Загорский сказал, что и впредь безжалостно будет уничтожаться продукция, нарушающая права исполнителей и авторов.
Краб подумал о том, что, стало быть, капитан Загорский свое дело все-таки сделал, хотя и говорил ему, будто руки у него не дойдут до этого склада еще пару месяцев. Потом по телевизору показали, как обычно это бывает, мощный бульдозер, который безжалостно давил зеркальные кружочки дисков, прямоугольники видеокассет и прозрачную пластмассу аудиокассет в коробках.
— Суки, вот суки, — трясущимися от негодования губами произнес Арсений Львович, — ты смотри, что делают, паскуды! Это же деньги мои они бульдозером давят!!! А что ж мне-то со склада никто не позвонил-то? Ах да, как же они позвонят-то, ведь их же там скрутили, наверное, сразу, телефоны обрезали. Да и не хрен им было звонить мне, пусть менты теперь ищут того бомжа, на которого я этот склад оформил. Моего имени и фамилии там даже близко нигде нет, и сюда они не придут, по документам я здесь совсем другими делами занимаюсь.
— Да-а, видишь, менты добрались до твоего склада, — пытаясь сыграть сочувствие, сказал Краб, хотя был рад этому разгрому.
Вроде бы пошел процесс борьбы с «пиратами», и не без его, Краба, помощи начали давить их.
— Какие менты? — вскочил Арсений Львович и стал метаться по коридору. — Это ж все дело рук Ромы Валидола и его двух новых друзей! Менты без указки Гомункула и носа не сунут на склад, капитан Загорский сидит на заднице ровно, пока ему не скажут: «Фас!!!» Это Гомункул разрешил ментам начинать меня смывать в унитаз! Я им не угоден, вот в чем дело! Но ничего, я им еще устрою…
— Слушай, ты что думаешь, менты станут слушаться какого-то бандита Гомункула? — спросил Краб. — По-моему, эти времена давно уже прошли, закончились в девяностых.
Арсений Львович подсел на диван к Крабу так, словно хотел его обнять, и прошипел в самое ухо:
— Если хочешь знать, Гомункул и есть мент, причем при таких погонах, что все вопросы решаются сами собой. А если бы у нас такой «крыши», как Гомункул, не было, то сам подумай, работали бы мы все в таких вот условиях — офис в центре Москвы, заводики в Подмосковье, в Белоруссии да в Китае? Ну, соображай, ты же умный!
— Погоди, — отодвинулся Краб от чрезмерно импульсивного Львовича, — мне на складе говорил охранник про какого-то Магнита. Магнит тогда какую роль играет во всей вашей конторе?
— О-о, Магнит — это сила, на нем все и держится, — ответил Львович, — это он нам поставляет товар, еще до того, как официальная версия выходит в продажу, поэтому мы всегда успеваем раньше, чем сами обладатели прав, выпустить в продажу и фильмы, и альбомы, и диски. У Магнита целая сеть агентов, которые этим всем делом занимаются, и не только здесь, в России, но и за рубежом. Я правду тебе скажу, я никогда этого Магнита не видел. На него непосредственно замкнут Гомункул, но даже я не знаю, кто такой этот Гомункул, потому что с ним контачит только сам Веня. Даже бойцы Вени не знают в лицо этого Гомункула. Кто он — полковник, подполковник, а может быть, даже генерал, — я не в курсе. Все законспирировано. А для чего? А для того, чтобы вот я, когда на меня давят, не смог бы эту всю вертикаль сдать куда следует! Вот суки, вот суки-то, склад мой разгромили!
— Погоди, выходит, что, например, если в милицию к тому же капитану Загорскому попадет информация о складах Ромы Валидола и его новых друзей, то он и шевелиться не станет без указания Гомункула?
— Конечно, мы же мафия! — гордо произнес Арсений Львович. — А ты думаешь, менты на свою нищенскую зарплату себе крутые иномарки покупают? Как бы не так! Хотя, конечно, Загорский — он точно не из нашей колоды. Он-то и не подозревает, что над ним наши люди сидят. Он-то думает, что все по-честному.
Сказав это, Арсений Львович насторожился и спросил:
— А откуда ты про капитана Загорского знаешь?
— Ты ж только что сам сказал, — напомнил Краб, глядя прямо в глаза Львовичу.
— Ах да, — вспомнил тот, что, правда, говорил. — Да, Загорский хоть и должен приструнять «пиратов», да никто ему этого не дает делать. Нет, конечно, он мужик по-своему честный, старательный, пытается с «пиратами» бороться, да законов у нас толковых нет, чтобы ему с нами бороться. Поэтому он поймает какого-нибудь залетного фраера с ящиком контрафакта и радуется, как сопляк леденцу. А тут ему «Фас!» сказали на мой склад, так он радуется вообще. Да он в кадре был, ты же его видел.
Арсений Львович явно пытался поймать Краба — провокационный вопрос задал, — а вдруг проколется его работник Петр Петрович, типа, знаю я Загорского, и сразу станет ясно, что никакой он не морпех, а мент подсадной.
