– Погоди ты с обвинениями, – сказал Краб, – это же только одна из версий. Может быть, Бальган тут и вовсе не при чем. Во всяком случае, он не должен знать, что попал под подозрение. Постарайся ничем себя не выдать, ладно?
– Хорошо, – согласилась Татьяна, – я буду молчать, как рыба.
Тут у нее зазвонил мобильный телефон, она взяла трубку и стала разговаривать. Краб понял, что говорит его дочь с Мариной – женой Бальгана – Марине нужна была машина куда-то съездить. Татьяна пообещала через полчаса подъехать к подъезду и передать автомобиль ей из рук в руки. Они вышли из кафе, сели в "Тойоту" и поехали в сторону дома. Марина ждала их, прогуливаясь по дорожке вдоль дома. Увидев их улыбнулась и приветливо помахала рукой.
Татьяна выскочила из машины, они обнялись и поцеловались. Марина была очень огорчена тем, что Татьяна съехала от них, сказала, что ей теперь жутко одиноко, ведь муж все время на работе, приезжает поздно, он замотан, раздражен, на нее у него совсем нет времени. Когда была Татьяна, то можно было поговорить, посмеяться попить кофе и подымить сигареткой.
– Вы заходите к нам в гости, – пригласила она Татьяну и Краба, – Бальгана все равно никогда нет дома, а мы с вами вина выпьем, поговорим о том, о сем. А то такая тоска мне одной дома сидеть. Я часто вспоминаю когда мы с Бальганом приехали в Москву из Тулы. Нищие были, голодные, жили черти где, чуть ли не на чердаке, спать ложились на пустой желудок. А все равно как-то душевнее тогда было. Ну, ладно, что я вас гружу своими смешными проблемами… пока…
Она села в машину и уехала.
– Хорошая она, – сказала Татьяна, – добрая. А ведь они с Бальганом поднимались с самого низу, все своими силами пробивали, Бальган без работы сидел, песни писал, пробовал их протолкнуть кому из известных артистов, но никто не брал. А Марина – в жизни не скажешь – в столовой на раздаче работала, приносила ему что осталось, он и костям тогда был рад. А теперь видишь – заработали же себе на нормальную жизнь. Все-таки мне чего-то кажется, что Бальган хоть и гнус, но на такую низость как убийство не способен. У него Марина такая хорошая…
– А детей у них нет что ли? – спросил Краб.
– Нету, – помотала головой Татьяна, – они когда пробивались в Москве им не до детей было – сами жили, как Карлсоны какие-то на чердаке – какие уж тут дети? Маринка тогда много абортов сделала – вот и сказалось, что теперь никакими врачебными способами ей уже не помочь. Так жалко ее – вроде и денег уже – куры не клюют, а сделать ничего нельзя. Вот она и тоскует – был бы у нее ребенок – разве бы она вот так бы маялась?
Краб согласился, что не маялась бы. Они пошли по улице в квартиру. На мобильный Татьяне позвонил продюсер и сказал, что едет к ней – есть серьезный разговор. Краб еще раз напомнил ей, чтобы она не прокололась в их подозрении насчет участия Бальгана в покушении – пока время не пришло. Татьяна даже ногой топнула – возмутилась – я что, маленькая, что ты мне по три раза напоминаешь?
* * *
Бальган приехал, как обычно задерганный, нервный и слегка пахнущий алкоголем. Было уже поздно – около полуночи – Татьяна, лежа на диване, смотрела музыкальный канал, а ее отец чинил водопроводный кран в кухне, который при включении воды издавал нечеловеческий рык. Продюсер плюхнулся в кресло, утер вспотевший лоб и стал интересоваться у Татьяны ее настроением. Она отвечала ему односложно, не отвлекаясь от телевизора.
Краб закончил возиться с водопроводом, вышел и сел на стул в комнате. Бальган пожаловался, что Татьяна не хочет с ним разговаривать и обратился к ее отцу. Он рассказал ему, что завтра после полудня Татьяну пригласили участвовать в очень рейтинговой передаче на Первом канале. Ей нужно будет ответить на вопросы популярного ведущего Андрея Вальша, а потом спеть всего одну песню из нового альбома. В конце своей речи он добавил, что если и это выступление сорвется, то на центральных каналах их видеть больше не захотят! Бальган с такой мольбой посмотрел на отца Татьяны, что тот перевел взгляд на дочь и спросил:
– Таня, а может быть, съездим завтра? Как считаешь?
– Можно, – ответила Татьяна, не поворачивая головы.
Продюсер вздохнул с облегчением и еще больше обмяк в кресле. Он попросил чашечку крепкого чая с лимоном. Краб вышел на кухню, чтобы заварить чай, а Татьяна повернулась, убавила у телевизора звук и долгим-долгим взглядом с прищуром посмотрела на Бальгана.
– Ты чего на меня так смотришь? – спросил продюсер.
– Саша, а вот скажи мне, если бы я погибла тогда в гримерке, ведь мой альбом стоил бы тогда дороже? – задала вопрос Татьяна.
– Стоил бы, – устало согласился продюсер, – а с чего это ты спрашиваешь?
– То есть тебе выгодно было бы, если бы я погибла?
Бальган нахмурился и спросил:
– К чему это ты клонишь?
Татьяна встала с дивана, скрестила руки на груди и выпалила все, о чем обещала отцу молчать и с каждым ее словом продюсер багровел, хотя хотел казаться спокойным. На кухне Краб тихо ругнулся – надо же, вот ведь просил ее ничего не говорить, а она все равно поступила так, как посчитала нужным. Он подошел поближе к косяку, чтобы если что вмешаться. Но Бальган, казалось, ничего не собирается предпринимать – он сидел молча, опустив голову. Татьяна закончила свои обвинения аргументами, которые ей казались прямым доказательством вины Бальгана – ведь никому кроме него не выгодна была в материальном плане ее смерть. Только он после ее смерти оставался правообладателем ее альбома и он бы получил все деньги.
Когда она замолчала, повисла тяжелая пауза. Бальган кашлянул и что-то пробормотал себе под нос. Краб следил за ним со спины – если продюсер действительно виновен, то от него можно было ожидать чего угодно. И Краб увидел как Бальган сунул руку себе за пазуху. Он моментально появился сбоку с чашкой чая на таком расстоянии, что если бы у продюсера в руку оказался пистолет, то он успел бы его выбить. Но Бальган достал носовой платок, высморкался в него, посмотрел на стоящего рядом отца Татьяны с чашкой и сказал:
– Спасибо, что-то расхотелось мне пить чай. И тебе, Татьяна, спасибо. Это в благодарность за мое отношение к тебе ты меня обвиняешь. Мы с Мариной к тебе как к родной относились, а теперь ты говоришь, что я хотел тебя убить из лишней пачки долларов. Неужели ты и правда думаешь, что я на это способен?
– Не я так думаю, а так факты складываются! – произнесла Татьяна не так уверенно, правда, как начала.
– Пойду я, – сказал Бальган, поднимаясь с кресла. – Ты мне очень больно сделала. Я к тебе как к родной, а Марина, она же вообще в тебе души не чает. А ты думаешь что мы…
– Ты не обобщай, – совсем уже неуверенно произнесла Татьяна.
– Пропуска на завтрашнюю съемку выписаны будут, – продолжил Бальган с подавленным видом, – на проходной я их оставлю в студии, где мы клип снимали на "Поцелуй змеи". Ты должна помнить где это. Раздумаешь завтра приходить на съемку – твое дело, я думал как лучше, а ты вот как… после твоих обвинений вряд ли мы дальше сможем работать вместе… ты ж понимаешь… мы не сможем доверять друг другу…
