Потом он заметил муртианку, которая так радостно приветствовала Сило в лагере. Она шагала рядом с ним. Поразительная женщина — атлетически сложенная и широкоплечая. Ее лицо не соответствовало тому типу красоты, который привлекал Фрея, однако ее правильные точеные черты сразу же притягивали внимание. Кожа у нее была цвета умбры, как и у Сило. Крупные тугие локоны поддерживала лента, украшенная бусами.
— Вы говорите по-вардийски? — произнес Дариан. Он запомнил, что совсем недавно она с легкостью усмирила прыть конвоиров, и надеялся, что его не станут бить.
Она окинула его холодным взглядом.
— Да. Меня звать Эхри.
— Фрей, — представился он. — Вы можете объяснить, в чем дело? — спросил он, предположив, что охранники не намерены проявлять излишнего рвения.
— Мы идем в крольчатник, — ответила она.
— К кроликам? — удивился капитан, в наивной надежде представив себе лужайку, густо заросшую маргаритками.
— Там кроликов нет, — заявила она.
Фрей выругался.
— Проклятье! Я так и думал!
Она еще раз окинула его пристальным и немного разочарованным взглядом.
— Кто ты для Сило?
— Я его капи… — начал Фрей, но быстро поправил себя: — Его друг.
— Ты и есть причина, по которой он вернулся сюда?
— У меня кое-какие неприятности, — Фрей решил тоже обращаться к собеседнице попроще, — и он попытался выручить меня. Долгая история.
— Наверное, ты очень важен для него, раз он снова у нас.
— А что здесь случилось? — не унимался Дариан и кивнул в сторону Сило, бритая голова которого едва виднелась над толпой и сквозь деревья.
— Ты не знаешь? Но ты же его друг.
— Эй! — возмутился он. — Зачем соваться в частную жизнь?!
Она задумалась, а затем повернулась к конвоирам.
— Вы, чурбаны и болваны, не понимаете вардийский, да?
Один из них оскалился и что-то произнес на певучем, музыкальном муртианском языке. Она пропустила его слова мимо ушей и опять заговорила с Фреем.
— Кто он? — негромко произнесла она. — Герой.
Дариан совсем растерялся.
— Он?
— Я была очень молода, когда он появился в лагере, — продолжала она. — И мы все поняли, что он опасен. Люди боялись его. В нем прорывалось безумие — да такое, что он иногда не мог сдержаться. И он прятал свою злость под спокойствием.
— Он? — переспросил Дариан.
— Ты не видел его с этой стороны.
— Ты совершенно точно угадала! — воскликнул он. — Сило, с которым я знаком, не вышел бы из себя, даже если отрезать ему ноги и прицепить к ушам.
Но правда ли это? Разве не он сбросил саммайца с крыши завода? А после налета на поезд его все время что-то жгло изнутри!
— И что же он вытворял? — осторожно поинтересовался Дариан.
— Он убивал самми и даков, — ответила она. — Он хотел мести. За то, что они сделали с нашим народом и с его семьей. Он проливал их кровь. Ну а Аккад — он уже тогда стал нашим вождем. Сначала он волновался из-за Сило, но весь лагерь был вдохновлен им. Людям нужно и поесть досыта, и укрыться от опасности. Но только не Сило. Он был предан лишь одной мысли. Такое нельзя не уважать.
В ее голосе прозвучала скрытая нежность. Фрей решил, что раньше Эхри испытывала к Сило весьма теплое чувство. Он не считал себя проницательным человеком, но думал, что неплохо разбирается в женщинах. Ну, конечно, за исключением Триники.
— А дальше? — спросил он, когда она замолчала.
То, что он услышал от Эхри, поразило его. Наверняка и остальные члены команды хранят какие-то тайны.
— Аккад сообразил, куда дул ветер. Он взял Сило под свое крыло. И Сило стал заместителем командира. Они были друзьями. Сило всегда предлагал новые планы, как что-то испортить или взорвать. Он ловко все преодолевал и освобождал наших.
Фрей наконец-то свел концы с концами.
— И Аккад — он до сих пор ваш вождь?
— Да.
— Похоже, они с Сило разругались?
— Аккад всегда тормозил Сило. Он вел себя благоразумно. Говорил, что заботится о нас, следил, чтобы мы зря не рисковали. И нас все вполне устраивало. Они вдвоем дополняли друг друга.
Эхри указала на сурового мужчину, который, вероятно, и был Аккадом. Следом за ним пробирались через лесную поросль женщина и трое детей.
— Затем у Аккада родился сын, — сказала она. — Тогда он и переменился. У него внезапно появился тот, кого он действительно хотел защитить. И Аккад принялся мешать Сило. — Она вытерла нос тыльной стороной ладони и фыркнула. — Мы поняли, чего он добивался. Он собирался заключить перемирие с самми. Аккад твердил, что не будет посылать своих людей на бойню. Вроде бы наши наскоки на империю самми — все равно что укусы мухи для рушу.
— Сило такой расклад не понравился, — кивнул Фрей.
— Да. В лагере возник раскол. Одни решили начать новую жизнь здесь, в джунглях, и стараться выжать все возможное из той свободы, которую мы получили. А других не устраивало, что мы прячемся в лесах, пока наших родственников губят непосильной работой.
— Кажется, я понял, — пробормотал Дариан и прищурился: солнечный луч, как копье, пробил густой лиственный полог и ослепил его.
— Ага, — кивнула Эхри. — И Аккад быстро это уяснил. Сило… он никогда не хотел убивать Аккада. Он вместе со своими людьми собирался просто скинуть его с насеста. Но Аккад оказался хитрым. Бунт не удался. Некоторые сбежали, но их поймали и убили. Кроме Сило. А тем, кто, выжил, Аккад устроил показательную расправу. Отправил их в крольчатник.
— Тот, в котором нет кроликов?
— Верно.
Фрей стиснул зубы. На него нахлынуло отвратительное невнятное ощущение. Как пить дать — его ждут дурные вести.
— И что там произойдет? — осведомился он, передернув плечами, как от холода.
— А ты как думаешь? — Она хмуро взглянула ему в лицо. — Есть вас будут.
— Еще того не легче, — вымолвил Дариан и устало вздохнул.
ГЛАВА 25
«Ирония» по-муртиански — Мать — Смерть в темноте — Выстрел в рыбу
Вход в «крольчатник» представлял собой круглую шахту. Зубастая пасть из красного камня находилась на некотором расстоянии от лагеря. На краю обрыва был укреплен деревянный ворот, с изрядно потертой веревкой, на конце которой Фрей заметил пару петель, вроде стремян. Капитана подвели к Сило. Оба застыли на краю, а тучи мух жадно пили их пот. Дариан посмотрел вниз. Яма оказалась не особенно глубокой — около трех дюжин футов. Но и этого — вполне достаточно.
Аккад собрал толпу вокруг себя и произнес короткую речь по-муртиански. Фрей не нуждался в переводе. Он моментально определил по тону вождя, что тот занимался поганым словоблудием. Аккад снимал с себя всякую ответственность и сообщал, что как ни печально, но необходимость требует бросить пленников в яму, полную голодных тварей. Часть аудитории, включая матерей с болезненными детьми и пожилых обитателей лагеря, одновременно и роптали и сетовали. Фрей попытался угадать, какую сделку Сило намеревался заключить с местной шишкой, но, так или иначе, этого явно оказалось недостаточно, чтобы стереть память о попытке переворота. Бортинженер выслушал приговор с каменным лицом.
