— Ты, Владик, теорию относительности Эйнштейна когда-нибудь читал? — спросила Татьяна.
— Не, не читал, — ответил Владик, — я как-то к иностранцам не очень. Я больше русских авторов уважаю. Носова вот люблю «Незнайка на Луне» и еще мне сказки нравится читать. Правда давно не читал, времени не было. При чем тут чтение, я говорю, что это как на охоте — если ты зверя не добил, то он сам тебя порвет. Да даже свинью центнеровую режешь — надо с одного удара, иначе может как рвануть — по стенке размажет!!!
— И Хорьковский и Насосов, конечно, свиньи, в этом я с тобой согласен, — сказал Краб, — но всё-таки при этом они люди и весьма влиятельные в Москве. Поэтому, если свинью из твоего поселка рязанского Пятки уголовный кодекс не защищает никак, то Хорьковского, Насосова и их телохранителей закон очень даже как защищает. Мы итак уже с вами делов наделали уголовно наказуемых. Хорошо еще, что такие люди, как Насосов и магнат наш в милицию не любят обращаться, своими силами такие вопросы решают, а то бы на нас уже давно вся московская милиция объявила охоту.
Владик, услышав знакомое слово, быстро переключился с одной темы на другую и начал рассказывать:
— А я на охоте один раз чуть насмерть не погиб. Как-то весной еще до армии пошел я в одиночку со старой одностволкой на охоту в лес. Долго ходил по лесу, никого не видел, зашел далеко и повезло мне. Гляжу — кабан роет рылом яму, меня не чует — ветер на меня дует. Я прицелился из кустов и ему в бочину — бабах! Дым развеялся, думаю он упал и лежит! Гляжу — мамочки, а он бежит прямо на меня! А мне куда? Я на дерево полез, винтарь даже выронил. Ранил я кабана, а он взбесился. Подранок самый опасный зверь. Схватил он ружье зубами и приклад грызет, только щепки летят. Зубищи огромные. Я думаю — ну, блин, хана мне — ему ж дерево свалить — раз плюнуть, корни подроет и дерево упадет, а он мне кишки распорет, вепрь. Сижу я час, два, кабан ружье бросил, стал корни подрывать. Я уже с мамой и с папой простился, всё, думаю, отбегался. И тут вдруг откуда ни возьмись медведь, худой с зимы и злющий. Он бы мимо прошел, ему до наших разборок дела не было. А кабан увидел его, да от боли и злости кинулся прям на него. Вот и стали они кувыркаться, рев, визг стоит, грызут друг друга почем зря. А я смотрю на эту драку с дерева и от страха шевельнуться не могу. Потом сообразил, что надо слезть, да ружье поднять. Слез я, ружье схватил и наверх. Сунул патрон с самой крупной дробью в ствол и сижу, жду. И что думаете — задрал медведь кабана, а потом нос поднял наверх и нюхает, меня почуял. Тоже разозлился, мало ему кабана — надо меня еще с дерева скинуть! Гляжу косолапый — на дерево задумал лезть, пасть открыл, рычит, а я ружье вниз опустил, да ему прямо в пасть к-а-ак бабахнул. Он и повалился замертво. Вот у меня шкура дома на полу лежит до сих пор и кабана мы жрали целый месяц…
Владик закончил свой рассказ и оглядел слушателей с достоинством бывалого охотника. Краб спросил к чему он всё это рассказал, а Владик ответил, что ни к чему, просто так вспомнился ему такой случай из жизненной практики. Пока Владик рассказывал свою историю, они уже почти к Москве и подъехали. Спичкин в полусне всхлипнул, проснулся, подскочил, позеленел и резко закрыл рот рукой. Татьяна глянула в зеркало заднего вида, повернула руль и остановила машину на обочине. Матвей вылетел пулей — плохо ему было от выпитой водки.
— Слабак, — сказал Владик, наблюдая за тем как полощет Матвея, — а он еще нашего Пяточинского самогона не пробовал. Там вообще вырви глаз, как наварят из чего ни попадя, стакан первачка заглотишь — и упал без ног…
Татьяна повернулась к Владику и спросила:
— Значит, говоришь медведь кабана драл, а ты смотрел с дерева кто кого одолеет?
— Ну, так и было, — ответил Владик, — клянусь, я тебе говорю, у меня шкура дома лежит на полу. Вот поедем к нам и увидите сами.
— Так я вам вот что хочу предложить, — сказала Татьяна, — нам тоже надо как-то стравить Хорьковского и Насосова, как медведя с кабаном, пусть они со своими головорезами друг друга рвут на части, а мы пока что на их драку со стороны посмотрим!
— Легко сказать, — возразил Краб, — может статься и так, что они наоборот объединят свои усилия против нас. Например, если бы кабан с медведем в лесу могли договориться, то Владик бы тогда не истории из личной жизни нам рассказывал, а удобрял бы рязанский лес своими останками. Но если медведь с кабаном договориться не могут, то Хорьковский с Насосовым — запросто.
— Я знаю что надо сделать, — сказал, подходя к машине, бледный, как смерть Спичкин, — как их стравить. Когда меня люди Хорьковского везли убивать в багажнике с мешком на голове, они чуть не столкнулись с другой машиной, из той машины выскочили какие-то люди и застрелили телохранителей Хорьковского. Я слышал два выстрела, а потом видел убитых людей магната и еще видел как уезжала грузовая «Газель», из которой убили телохранителей Хорьковского. Нам надо как-то «слить» эту информацию Хорьковскому, что это именно люди Насосова якобы постреляли его телохранителей. Начнут разбираться, Насосов сейчас на взводе из-за проколов, при разборках он вполне вероятно нахамит Хорьковскому, магнат тоже на нервах, хамства не потерпит. В результате между ними возникнет ссора и они начнут драться между собой.
Матвей Спичкин даже и сам не подозревал насколько метко он попал в точку и его предположение не просто недалеко от истины, а истиной и является. Но ведь этого пока что никто не знал.
— Идея хорошая, — согласился Краб, — но невыполнимая. Как мы забросим Хорьковскому эту дезинформацию?
— Пусть Владик позвонит жене Хорьковского и расскажет, что он случайно узнал, что это люди Насосова на него охотились, — посоветовал Матвей, — а она ему передаст.
— Лучше уж ты позвонишь магнату сам и скажешь, что ты узнал людей, которые стреляли в телохранителей магната, — предложил Татьяна, — так оно будет достовернее выглядеть.
— Но я то никогда не видел людей Насосова, — возразил Матвей.
— Но Хорьковский-то этого не знает, — сказала Татьяна, — может быть, ты в шкафу прятался у меня в квартире, пока люди Насосова Алмаза пытали. И теперь, чтобы Хорьковский тебя больше не преследовал и не убил, ты решил рассказать ему о том, кто убил его людей. По-моему, всё логично, магнат не может не поверить.
— Слышь, а за что тебя хочет убить этот Хорьковский? — спросил Владик.
— За то что я узнал, что у него маленький пипин, — ответил Спичкин.
Повисла небольшая пауза после чего спросила уже Татьяна:
— А каким образом ты об этом узнал?
Тут и до Владика дошла суть вопроса и он на всякий случай отодвинулся от Матвея подальше. Но Спичкин вкратце обрисовал ситуацию и диалог, который произошел между ним и магнатом в гараже за распитием коньяка.
— Он сам сболтнул, а потом меня же за это приговорил, — закончил Матвей, — а вы что подумали?
Ему никто не ответил, Татьяна повернула голову к отцу и спросила:
— А ты что думаешь по поводу нашей идеи?
