— Слушай, Вовик, ты сказал мне, что теща моя задушила Элю, — сказал он, — а как она могла задушить, если у неё рука больная? Она бы полотенце не удержала в кулаке, случился бы спазм и она бы его выпустила…
Вовик остановился, медленно повернул голову, во взгляде его мелькнул дьявольский прищур и вдруг он как взмахнул своей трубой и как врезал ею прямо по лбу Спичкина. У Матвея в мозгу загудел заводской гудок и Вовик в его глазах раздвоился. Матвей сам даже не почувствовал как плюхнулся в воду. Ледяная жижа быстро привела его в чувство, он вскочил и бросился бежать, но Вовик догнал и врезал ему по спине. Попал как раз между лопаток очень больно. Матвей выгнулся, зацепился за какой-то крюк в стене и повис на нём.
— Я знал, что ты догадаешься, знал, — скрипя зубами сказал Вовик, — но это тебе теперь не поможет. Ты не выйдешь отсюда, ты тут и останешься. Я разобью тебе твою лысую башку, скину тебя в коллектор и тебя никто не найдет.
— Это ты убил Элю!!! — догадался Матвей. — Ты!!!
— Да, я! — согласился Владимир Петрович. — А знаешь как на самом деле было дело? Я не хотел её убивать, мне нравилось быть с ней, я не специально её задушил. У неё были свои странности. В четырнадцать лет она ездила в летний лагерь в Лазоревское и там какой-то извращенец придушил её полотенцем и изнасиловал. Она ни мне, ни матери этого не рассказала тогда. И вот ей это запомнилось и без этого она не могла испытать наслаждения. С тобой она не могла заниматься таким видом любви, ты бы её не понял, у вас с ней никогда не было нормальной близости.
— Я любил её и она меня!!! — попытался возразить Матвей.
— Душой она была к тебе привязана, но телом она была только со мной, — сказал Вовочка, — у неё были любовники, я знаю, но только мне она открыла тайну своего желания из-за которого она и погибла! Только со мной она баловалась полотенцем! Но я — по настоящему близкий ей человек, понял всё и принял всё. Я всегда придушивал её чуть-чуть и отпускал, чтобы ей было хорошо, но в ту ночь получилось так, что я вовремя не ослабил полотенце и она задохнулась. Я предупреждал её, что это рано или поздно произойдет, но она не слушала меня, просила душить её снова и снова. Так что моей вины в том, что она погибла нет. Это было непреднамеренное убийство!!! Так получилось. Ясно, что все подумали, что это ты убил жену. Мы с твоей тещей это подтвердили.
— Ты убил мою тещу, ты отравил её!!! — сказал Матвей.
— Жива она здорова, — ответил Вовочка, — я наврал тебе и этому твоему костолому, чтобы сбежать от вас!!! Теперь никто не подумает, что это я задушил Элю, потому что милиция ищет тебя, поэтому прощай, Матвей, привет Эле передай на том свете!!!
Он замахнулся трубой, но Матвей оттолкнулся руками от крюка в стене и плюхнулся в холодную и грязную воду. Труба ударила по крюку, звон раскатился по подвалу. Матвей нырнул и проплыл под водой несколько метров в сторону выхода, потом вскочил и побежал. Вода градом покатилась с него, ноги вязли, но и Вовику, который кинулся его преследовать тоже было нелегко — Владимир Петрович отставал.
— Помогите!!! — закричал Матвей.
Вовик размахнулся трубой и кинул её вслед убегающему Матвею. Труба попала Спичкину по спине, перевернулась, добавила другим концом по животу, Матвей упал в воду, попытался встать, но Вовик запрыгнул ему на спину, нажал на затылок и погрузил Спичкина в мутную жижу. Вовик весил достаточно много, чтобы худощавый Матвей не смог его скинуть. Спичкин отталкивался руками от дна, пытался подняться, но «тесть» не давал ему этого сделать. Воздух в легких Спичкина кончался — еще немного и он глотнёт воды — и тогда — всё, каюк, зло победит и будет считаться добром. Его судорожно шарящие по дну подвала пальцы нащупали вдруг упавшую трубу — оружие Вовика, Матвей схватил её правой рукой, из последних сил махнул ей назад, труба вылетела из воды и прицельно острым концом попала прямо в бровь Владимиру Петровичу, рассеча её до кости. Вовочка схватился рукой за лицо, через пальцы брызнула кровь, второй рукой Вовик попытался поймать дубину, но Спичкину снова повезло — вторым ударом мимо ладони Вовика он залепил ему в кончик носа, сломав его и тесть скатился с Матвея, как шарик с горки.
Спичкин восстал из пены, судорожно вдохнул воздуха, перехватил трубу в обе руки и со всей силы врезал ослепленному Владимиру Петровичу по плечу. Теперь Вовик свалился в воду, но Матвей не стал на него запрыгивать, а пытался отдышаться и как только из воды показывалась голова убийцы Эли, прелюбодея и извращенца Вовика, Спичкин бил его по голове трубой так, чтобы не убить, но и не дать нахвататься воздуха.
— Спасите!!! — пуская пузыри закричал Вовик, но Матвей и не думал его щадить.
Владимир Петрович подполз к стене, схватился за торчащий кирпич, а Матвей с плеча опустил ему на пальцы трубу, переломав их, как спички. Вовик завизжал, съехал в воду, вынырнул, схватился другой рукой, как за соломинку за торчащий кирпич в стене, а Матвей снова врезал ему по пальцам трубой. Владимир Петрович взревел от боли, хлебнул воды, закашлялся и Спичкин позволил ему высунуть голову отдышаться.
— Не убивай, Матвей, — кашляя, попросил Вовик, — я всё в милиции расскажу как было, только не убивай.
— Ладно, — согласился Матвей, — иди вперед, а я буду тебя конвоировать!
Владимир Петрович уже на все был согласен, лишь бы выжить.
Эпилог
Прямо на входе в Шереметьево-2 Краб, Татьяна и Владик столкнулись с Захожиным и Алмазом, которые с билетами в руках спешили к стойке регистрации. Обе стороны опешили от этой неожиданной встречи. Краб первым пришел в себя и спросил:
— Вы когда-нибудь доставите мне удовольствие больше ваши рожи не лицезреть?
Захожин и Алмаз отступили на безопасное расстояние, повернулись и бросились бежать. Алмаз еще раз пытался обернуться, что-то оскорбительно выкрикнуть, но Захожин дернул его за рукав и они скрылись за поворотом. До взлета оставалось уже сорок минут, регистрация уже заканчивалась. Краб, Татьяна и Владик поспешили оформлять билеты, но дорогу им преградила служба охраны аэропорта.
— Извините, но в таком виде мы вас не пустим! — сказал один из охраны.
— У нас тут бутылок не валяется, чтобы их собирать! — добавил второй.
— Какие бутылки — у нас билеты!!! — выкрикнула Татьяна, ткнув в охрану вытащенными из кармана документами. — Первым классом!
Краб скользнул глазами по Татьяне, Владику в не подсохших штанах и по своему обличью. Все они и правда выглядели непрезентабельно — грязные оборванные, с синяками и царапинами, они были больше похожи на привокзальных бомжей, чем на людей, собирающихся лететь первым классом в Турцию. Охранник взглянул в билеты, проверил паспорта, извинился и отступил. Татьяна услышала как позади них один спросил второго.
— Слышь, а чего это та самая Татьяна — певица?
— Ну, — ответил второй, — она…
— А чего она вся грязная и с фингалами? — спросил первый. — И компания у неё мочой воняет…
